Дело о серебряном копье

Заседание немного затянулось. Кавалер Мартен был красноречив и старался рассказать как можно больше о планах своего ордена. В какой-то момент в зале появились его рыцари, нагруженные стопками папок, которые быстро разошлись по столу, чтоб члены совета могли ознакомиться с расчётами и пояснениями, написанными красивым строгим почерком. Потом столь же красноречиво и страстно выступил главный казначей, обосновывая совершенную невозможность выделить из казны деньги до конца года, когда будут определены прибыли от золотой монополии, рудников и находящихся в королевской собственности сельскохозяйственных угодий. Следом говорили королевский прево барон Адемар, советник маркиз Делвин-Элидир и коннетабль королевства барон Аллар. Они поддержали орден святой Лурдес, однако, согласились с казначейством в той части, что нужно оценить представленные магистром расчёты и изыскать возможность выделения средств не в ущерб другим статьям расходов. В какой-то момент Марк поймал на себе задумчивый взгляд короля, и, поскольку у него не было возражений и вопросов к магистру ордена, он лишь предложил дать членам совета время на ознакомление с расчётами и подготовку своих предложений.

Король согласился и закончил заседание, после чего тут же поспешил на встречу с магистратом города и старейшинами ремесленных цехов, ожидавшими аудиенции в зале приемов. Взяв лежавшую перед ним папку, Марк вслед за другими сановниками покинул зал и направился в Серую башню.

В полной задумчивости он шёл по нарядным, ярко освещённым залам королевского дворца, рассеянно кивая в ответ на летевшие со всех сторон приветствия придворных. Никто не смел задержать его и отвлечь от размышлений, потому он даже удивился, вдруг почувствовав на сгибе локтя цепкие пальцы. Повернувшись, он увидел тонкую руку похожую на птичью лапку, а подняв глаза, встретил взгляд других глаз, синих и полных игривой радости. Стоявшая перед ним маленькая худая женщина была наряжена в платье из золотисто-коричневого бархата, её седеющие светлые волосы были уложены короной, которую венчала небольшая диадема со вставками из красной и синей шпинели. На слегка морщинистом, но всё ещё румяном личике читалась столь искренняя радость встречи, что он невольно улыбнулся.

— Кларинда! Вы ли это? — воскликнул он. — Я не видел вас так давно!

— Но узнал сразу же! — рассмеялась она звонким серебристым смехом.

Он помнил её яркой весёлой красавицей, слегка распущенной и настолько смелой, что она решилась высказать леди Евлалии всё, что о ней думала. Он был при том скандале и помнил пунцовые пятна на лице грозной повелительницы женской половины дворца. Кларинду выгнали, ему было жаль её, но недолго, потому что у него было достаточно других дел. И с тех пор он её не видел.

— С вас сняли запрет на присутствие во дворце? — спросил он.

— О, если бы! — она пожала худенькими плечиками. — Эта мегера Евлалия всё также ненавидит меня, как, впрочем, и я её! Если б меня допустили сюда, я бы через день снова назвала её ведьмой и меня вывели бы под конвоем! Я пробралась сюда благодаря тебе, мой прекрасный друг! Мне давно хотелось узнать, как живёт без меня королевский двор! Проводятся ли как прежде аукционы невинности пажей, соблазняет ли кто-нибудь очаровательных оруженосцев, устраиваются ли лотереи, где призом является свидание с самой красивой фрейлиной?

— Если всё это и имеет место, то в глубокой тайне, ведь здесь больше нет отважной Кларинды! — рассмеялся он.

— А мой дорогой сообщник Марк стал слишком чопорным и серьёзным! Впрочем, и я уж не та! С тех пор я трижды успела сходить замуж, одного супруга похоронила, с двумя развелась. Но и свобода для меня уже не так желанна, я чаще думаю о душе и о том, что ждёт меня впереди, когда я покину этот бренный мир. Потому я чаще посещаю храмы, нежели салоны и пиры.

— Вы ещё достаточно молоды и хороши собой! — запротестовал Марк. — К чему такие мрачные мысли?