Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Что же это за женщина, что за судьба, тронувшая сердца стольких авторов, вдохновившая старого мастера на лебединую песнь и юное дарование на рискованный дебют?

Цыганочка с выходом

Невероятное событие всколыхнуло сонную Калугу: купец Павел Кадмин женился на цыганке. Слухи ходили разные.

— Он ее из табора выкрал! — говорили одни.

— Из Москвы привез, из цыганского хора выкупил, — уверяли другие.

И верно: взыграло ретивое, влюбился ухарь-купец и, по обычаю, выкупил девушку у хора, женился честь честью. Казалось бы, столько в Калуге купеческих дочек на выданье, и приданое за ними немалое, а он… Купцы даже обиделись на Кадмина, а ему и горя мало!

В 1853 году у Кадминых родилась третья дочка, Евлалия, а по-домашнему — Влаша. Она единственная уродилась в мать — смуглолицая, с большими черными глазами и темными вьющимися волосами. От матери ей достались и звонкий голос, и музыкальность. Правда, и цыганский норов тоже: она с детства была горда и непокорна.

Хоть и недалеко Калуга от Первопрестольной, а жизнь тут текла самым провинциальным манером. Досуги — чаи до седьмого поту, картишки, пересуды. Из развлечений — пьянки, драки и пожары. Из культурных событий радовали только военный оркестр в городском саду по воскресеньям да редкие любительские спектакли. В общем, «скука смердячая», как выразился местный бытописатель.

Только летом, в деревне, Влаша словно оживала. Тут ей было привольно — и гулять, и играть, и петь простые деревенские песни.

Девочка-подросток опережала сверстниц в развитии, ее способности и таланты буквально рвались наружу. Родители всерьез задумались об образовании дочери. С превеликими трудами удалось определить Влашу в московский Елизаветинский институт для «девиц благородного звания». Благодаря деньгам и хлопотам отца полуцыганка Влаша попала в «благородные».

Влаше понравилось учиться, она всегда была среди первых учениц. И Москва — яркая, звучная, суматошная — пришлась ей по сердцу. Но самым большим потрясением стало первое посещение Большого театра. В тот день давали «Руслана и Людмилу». Влаша не запомнила имен исполнителей, театр вошел в душу весь, сразу и навсегда.

В год окончания института, когда Влаше исполнилось шестнадцать лет, внезапно умер отец. Мать не умела вести дела, и будущность семьи оказалась под угрозой. И быть бы Влаше гувернанткой в богатом доме или компаньонкой при знатной старухе, если бы не счастливый случай.

Влаша много и с удовольствием пела, легко запоминала самые сложные арии, исполняла их, в том числе на институтских вечерах. На один из таких вечеров институтское начальство пригласило именитых гостей, и среди них — основателя и директора Московской консерватории Николая Григорьевича Рубинштейна. Выдающийся музыкант-педагог, «музыкальный хозяин Москвы», как его называли, сразу отметил красивый и выразительный голос Кадминой, яркую внешность и артистизм.

— Вам надо держать экзамены в консерваторию, вы способны стать незаурядной певицей, — сказал Рубинштейн девушке.

— Я бы с радостью, но у нас нет средств… — ответила Влаша.

— Я постараюсь выхлопотать для вас стипендию, — пообещал Николай Григорьевич.

Так неожиданно устроилась судьба Евлалии Кадминой: осенью 1870 года она приступила к занятиям в консерватории, а ее наставницей стала известная певица А. Д. Александрова-Кочетова — та самая Людмила из первого увиденного ею спектакля.

«Украшение оперной труппы»

Московская консерватория была еще очень молода, она существовала всего четыре года, но уровень подготовки молодых музыкантов уже был чрезвычайно высок. Имена преподавателей говорили сами за себя: занятия по гармонии вел уже знаменитый П. И. Чайковский, классом декламации и сценического искусства руководил выдающийся актер Малого театра И. В. Самарин. Именно он развил в Кадминой способности драматической актрисы. Евлалия просмотрела весь репертуар Малого, иногда даже задумывалась: может быть, ее место на драматической сцене?

Уже в ученические годы Евлалия Кадмина начала выступать на вечерах в консерватории, а в мае 1872 года состоялся ее дебют на оперной сцене: учащиеся под руководством Самарина поставили оперу Глюка «Орфей», несколько представлений состоялось в зале Благородного собрания. Знатоки отметили прелестный голос Кадминой, теплый тембр, верность музыкальных интонаций; она пела и играла как состоявшаяся артистка. Особенно дорог ей был отзыв Чайковского: «Кроме своих вокальных преимуществ, г-жа Кадмина обнаружила в исполнении партии Орфея далеко не дюжинный талант, который позволяет надеяться, что ей предстоит блестящая будущность…»

На одном из представлений «Орфея» присутствовала императорская семья. Возможно, именно пение Кадминой помогло исправить бедственное положение консерватории: училищу была назначена правительственная субсидия.