Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Тоска артистки сменилась настоящим отчаянием. Только в одном письме, близкому другу, Кадмина чуть приоткрыла душу. Она писала, что «перенесла много, очень много страшных минут, и ко всем неудачам, ко всему-то горю прибавилось невыносимое мучение — сознание всеобщего отчуждения». И далее: «Я не один раз пыталась действительно стереть с лица земли самую память о моем существовании; но яд не подействовал, а из реки вытащили полицейские». И тут же молила адресата: «Не рассказывайте, Вашей дружбы ради, не рассказывайте этого никому; я не хочу никому поверять моей муки, я стараюсь забыть ее, да и Вас усердно прошу разорвать это письмо и никогда не вспоминать того, что невольно сорвалось с моего пера…»

Надо было, не откладывая, ехать домой. Но где он, ее дом?..

Очень кстати подоспело письмо с новым предложением: антрепренер И. Я. Сетов звал Кадмину в труппу Киевской оперы. Об этом антрепренере отзывались как о хорошем певце, толковом режиссере и порядочном человеке. Евлалия подумала: все-таки из наших, не обманет. К тому же она бывала в Киеве проездом и всегда вспоминала этот город словами: «Чудный Киев!» Решено: осенью 1878 года Евлалия Кадмина покинула Италию и отправилась в Киев, чтобы успеть к началу сезона.

«Саврасы без узды»

Частная оперная антреприза в России крепко стояла на ногах. В Киеве, Одессе, некоторых других городах успешно выступали профессиональные труппы, появлялись яркие спектакли. Антрепренеры были свободнее в выборе репертуара, смело ставили новые оперы.

Но те же антрепренеры, зачастую выходцы из актерской среды, выжимали из артиста-контрактника все силы. Провинциальный театр и сегодня вынужден обновлять репертуар намного чаще, чем в столицах. А тогда антрепренеры готовили новые постановки в сжатые до предела сроки.

Евлалия Кадмина дебютировала на сцене Киевской оперы в «Аиде» Верди. Гордая и властная дочь фараона Амнерис в ее исполнении покорила киевлян. Восторженным отзывам не было конца. Но уже вторая порученная ей роль удивила весь театральный Киев: Маргарита в «Фаусте» Ш. Гуно — сопрановая партия, трудная даже для высоких голосов. К тому же образ Маргариты явно выпадал из «кадминовского» амплуа. Очевидно, Сетов и рассчитывал на сенсацию, чтобы привлечь публику, а Кадминой всегда нравились задачи на грани возможного.

Спектакль оправдал ожидания создателей и публики, Маргарита в ее исполнении явилась поистине гётевской героиней: кроткой и нежной. Но пение оказалось не безупречным, высокие тона звучали резко и сухо.

Вслед за Маргаритой в репертуаре Кадминой появились другие сопрановые партии: Наташа в «Русалке», Паж в «Гугенотах» Мейербера и другие. Отношение критики к этим ролям можно свести к одной фразе киевского рецензента: «Замечательная игра выкупала все недостатки ее как певицы».

Хуже всего то, что артистке иногда приходилось в один день исполнять роли в разных диапазонах — большое напряжение для голоса! В условиях постоянной спешки и выступлений без отдыха сдавал не только голос, но и нервы, и здоровье вообще. Артистка, которая прежде охотно подменяла заболевших коллег, теперь сама частенько хворала.

Антрепренер Сетов в таких ситуациях вел себя как циничный делец. Однажды театральный врач засвидетельствовал, что Кадмина больна и выступать не может. Артистка просила Сетова перенести ее выступление на другой день. Антрепренер грубо потребовал отыграть спектакль, а после отказа Кадминой вывесил в театре объявление об умышленном срыве представления. Инцидент получил огласку, и тогда артистка решила обратиться к публике через газету «Киевский листок». Объяснив ситуацию, она сообщала: «Видя в этом явное желание дирекции выставить меня в самом неблаговидном свете, я решаюсь обратиться к гласности, тем более что и в будущем я ничем не гарантирована от повторения подобных сюрпризов… Несколько раз за это время я пела действительно больная, пела через силу, пела потому, что не желала ставить г. Сетова в затруднительное положение. Неужели же после такой почти непосильной работы г. Сетов был прав, выставив меня перед публикой неправдивою и неисполнительною?..»

Редакция сопроводила это открытое письмо сочувственным комментарием: «Вероятно, все артисты труппы г. Сетова скажут спасибо г-же Кадминой за ее вполне законный протест». Однако через несколько дней «Киевский листок» вынужден был предоставить слово и антрепренеру. Сетов уверял, что Кадмина «не хотела петь только по капризу… от всей души желая причинить ему ущерб». Так конфликт превратился в открытый скандал.