Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Там, на безлюдных плоскогорьях, где днем испепеляющий зной, а ночью стужа, где фермерам постоянно угрожали непокоренные племена и дикие звери, в почти полном окружении английских колоний окончательно сложился характер буров. Это были сильные и смелые люди, превыше всего ценившие веру предков, крепкую семью и независимость. Все они с детства прекрасно владели оружием, ездили верхом и могли выжить в безводных степях или на голых скалах. Даже буры-горожане, ремесленники и торговцы, немногим уступали своим сельским собратьям. Буры-мужчины в большинстве своем не брили бороды, носили мягкие шляпы, одевались в просторные пиджаки и брюки навыпуск. Их дочери и жены не блистали красотой, но славились опрятностью, и вряд ли где можно было найти более целомудренных девушек и более самоотверженных жен и матерей.

Сдержанность и немногословность буров, закрытость их жизни часто вводили в заблуждение иностранцев. Например, Марк Твен, побывавший в Южной Африке в конце XIX века, считал их грубыми и ограниченными, «белыми дикарями», как он писал. Англичане вообще отказывали бурам в праве называться «цивилизованными людьми», а в качестве доказательства обвиняли их в том, что они используют труд рабов. Это был главный пропагандистский аргумент англичан для европейских государств — агрессию можно было представить как освободительный поход против рабовладельцев. Не оправдывая буров, справедливости ради надо сказать, что они сами, без давления со стороны, приняли решение не порабощать новых чернокожих (кафров) и прекратить работорговлю. Многие работники-африканцы на фермах буров уже были батраками, открыто обсуждался вопрос о полной отмене рабства. Однако правда и то, что буры не считали кафров равными себе и требовали полного подчинения под страхом сурового наказания.

Так на юге Африки сложилась своеобразная расовая градация: буры не считали чернокожих кафров за людей, а британцы не считали полноценными людьми буров. При этом англичане хотя формально и освободили кафров, но относились к ним, пожалуй, хуже, чем буры.

Правь, Британия, правь!

В 1867 году на границе Оранжевой республики англичане обнаружили богатейшие месторождения алмазов. По праву сильного Британия приписала весь алмазный край себе. В эти годы стремительно взошла звезда промышленника Сесила Родса, совладельца компании «Де Бирс» и основателя Британской Южно-Африканской привилегированной компании. Более того, Родс присоединил к Капской колонии и возглавил новую провинцию, названную в его честь Родезией (до тех пор лишь одно государство было названо именем своего создателя — Боливия). А несколько позднее неутомимый Родс сделался премьер-министром всей Капской колонии. Он вынашивал проект строительства трансафриканской железной дороги «от моря и до моря» — от Каира до Кейптауна; по замыслу Родса она должна была «прошить» весь Черный континент и объединить все английские колонии. В Родезии алмазный король создал даже собственные вооруженные силы, он непрерывно подстрекал Лондон к войне за обладание всей Южной Африкой.

Англия несколько раз нападала на Трансвааль. У республики не было регулярной армии, но все буры, как один, выступали с оружием в руках на защиту нового отечества. Они нанесли англичанам несколько ощутимых поражений и отстояли свое государство. Однако Британия по-прежнему не признавала суверенитета Трансвааля.

Алчность Британии разыгралась с новой силой, когда в 1886 году в Трансваале были найдены богатейшие месторождения золота. В эти края хлынула волна переселенцев: рабочих-горняков, инженеров и коммерсантов, в подавляющем большинстве — британцев. Вообще говоря, эта алмазно-золотая лихорадка превосходила по масштабам обе американские, в Калифорнии и на Аляске, но из-за удаленности Южной Африки осталась почти неизвестной. Количество новых переселенцев — их называли ойтландерами — сравнялось, а затем и превысило коренное население Трансвааля. Золотопромышленники платили высокие налоги, и бурские республики быстро богатели. Власти Трансвааля и Оранжевой не давали ойтландерам избирательного права, опасаясь, что англичане захватят власть, так сказать, изнутри. Британское правительство, естественно, требовало избирательных прав для своих граждан, снижения налогов для промышленников, равенства в образовании и вероисповедании.