Дело о стаях (СИ)

Слава прислушивается, но не слышит ничего кроме шуршания шагов и собственного дыхания. Чуть влажная ладонь скользит на металле, но он лишь сильнее сжимает пальцы.

«Разведка? Может лучше сразу? Всё равно придётся столкнуться. Давай же. Не заставляй нас ждать».

Слава вглядывается в лес поверх чужих голов, но сгустившийся меж деревьев сумрак молча смотрит в ответ, не желая выдавать свои тайны.

— Она точно здесь была, — шепчет Богдан, хотя в тишине леса его голос звучит всё равно слишком громко.

— Там, — продолжает Богдан, когда Слава оборачивается к нему. — На стволах.

Теперь видит и он.

Тонкие горизонтальные полосы хаотично белеют на тёмных стволах, словно шрамы. Справа, слева, впереди…

Слава сглатывает, перехватывая шест поудобней, и чувствует, как так же напрягаются и все остальные. Даже шаги, кажется, становятся тише, а тишина плотнее. Слава слышит только собственное дыхание, и оно обрывается на первом вскрике.

Уши закладывает от выстрела, а в следующее мгновение время словно срывается с цепи.

Вскрик, выстрел. Вскрик, выстрел. Иногда выстрелы звучат почти синхронно.

Припадает на колено Сабина и тут же над ней, словно ангел мщения, встаёт Маша, прикрывая. Но удар летит уже с другой стороны и вот шипит рядом Леонид, зажимая плечо ладонью, и стреляет Они.

На стволах появляются новые зарубки, а длинная плеть языка всё бьёт и бьёт. Таутай-лак двигается так быстро, что понять, откуда она ударит, не представляется возможным.

Славе на мгновение кажется, что они попали в окружение и целей несколько.

— Мне нужно место, — шепчет он, когда кого-то из команды снова достаёт острый язык. — Место.

Пульс грохочет в ушах, когда Слава отступает, выходя из-под прикрытия. Шесту нужен размах, иначе он будет просто беспомощен. Маленькая, лакомая цель.

— Иди ко мне, детка, — облизывается Слава. Чувство опасности немного пьянит, щекоча что-то внутри. Одновременно неприятно и маняще.

Кто-то что-то кричит, кажется ему. Слава не разбирает слов.

Чёртов язык снова появляется из-за деревьев. Слава дёргается, уходя с линии атаки и замахиваясь шестом. Щёку обжигает болью, а следом слышится вскрик, от которого закладывает уши почище выстрелов.

Новое нападение происходит с вызывающей удовлетворение задержкой.

Она одна и она всё-таки боится меди.

Только теперь язык обходит его стороной. Вскрикивает Леонид, припадая на колено, дёргается, но всё-таки остаётся на ногах Маша. Что-то кричит, уворачиваясь от языка и стреляя в Таутай-лак Сабина. За спиной раздаётся ещё один выстрел, и Слава вспоминает о Богдане.

Мальчишка утирает разбитый нос и снова вскидывает пистолет, прикрывая Они, которого язык достал со спины, оставив на память порезанную куртку и тонкую полосу на мелькнувшей в разрезе коже.

Новый удар и мальчишка не успевает увернуться. Слава, словно в замедленной съёмке, видит, как несётся к нему язык, метя в шею.

Тело действует само. Слава ловит мальчишку, дёргая за плечо на себя и выпуская шест из пальцев.

Воздух вышибает из легких, когда Богдан всем весом влетает в него, сбивая с ног. Удара о землю Слава не чувствует. Лишь тяжесть сверху и взорвавшийся болью затылок. На несколько мгновений он теряет ориентацию, приложившись обо что-то твёрдое.

— Вставай! — требовательно командует кто-то рядом, вкладывая в ладонь Славы что-то твёрдое.

«Шест» — понимает он, смыкая пальцы на металле и фокусируя взгляд.

Рядом Они и Богдан, а над ними высятся, прикрывая, остальные.

— Медь, — напоминает Они, и Слава замечает в его ладони кинжал вместо пистолета. — Патроны кончились. Давай вместе.

Слава кивает сглатывая.

Медь только у них.

«Гадство!»

Язык снова бьёт, отправляя на колено Машу. Он больше не перемещается, вновь появляясь с той же стороны.

Кто-то стреляет. Слава видит, как Сабина принимает удар языка на пистолет, прикрывая не успевающую отскочить Машу, и как тот делится на части. Язык режет металл без какого-либо сопротивления, будто раскалённый нож масло, и ствол опадает на землю непригодным к работе мусором.

— Давай, — командует Они, первым уходя к цели, но так её и не достигая.

Таутай-лак выходит сама. Высокая, выше Леонида на голову, крепкая и едва прикрытая. Короткая для неё тёмная юбка не прикрывает причудливо выгнутые, покрытые шерстью и оканчивающиеся копытами ноги, перепачканная чем-то футболка натянута на груди.

До лица взгляд Славы не добирается, потому что именно в этот момент она открывает рот, выпуская язык на охоту. Он едва успевает принять его на шест, внутренне боясь, что тот всё-таки не выдержит. Однако красноватый металл остаётся целым, зато со стороны Таутай-лак слышится шипение.

— Назад! — требует Они, выходя вперёд.

Слава не оборачивается, но рядом как-то сразу становится свободней.

Они перетягивает всё внимание на себя, будто отвлекая. Отмахивается от языка, не попадая, но зля Таутай-лак.

— Давай, — требует он, и Слава отступает, пытаясь добраться до неё с другой стороны. Однако Таутай-лак косит тёмным взглядом, переступая копытами.