Дело о стаях (СИ)

— Твоё, — подтверждает она, взглянув на коробку с нечитаемым выражением на лице и отворачиваясь. — Едва тебе исполнилось пять, когда он притащил домой эту гадость. «Мужчина должен постоять за себя» — передразнивает она чужие слова. — И в этот момент я окончательно поняла, что пора уходить. Я подала на развод, испугавшись, что дальше будет только хуже. Испугавшись, что подзатыльники, когда ты выполнял что-то неправильно или, по его мнению, делал не так, перерастут в побои. Я боялась, что «Должен уметь стрелять и разбирать оружие» перерастёт в «должен убивать», потому что с охоты Герман порой возвращался в крови. Потому что охотился он далеко не на уток.

У Славы по спине ползёт липкий холодок.

— Когда ты узнала, что он не обычный охотник?

Маленький пистолет в ладони ощущается странно. Он не привык к таким крошкам, предпочитая чувствовать и вес оружия, и его отдачу. Этот же больше подошёл бы для миниатюрной женской руки.

«Или для руки ребёнка…»

Славе сложно представить пятилетнего себя с оружием в руках, но он не видит причин не верить матери.

— Когда тебе было два. Его приволокли друзья. В крови с распоротой ногой. Я подслушала разговор, потом, гораздо позже, когда ты уже ходил в садик, подсмотрела за их собранием в гараже.

— Почему ты не ушла от него раньше, мам? — тихо спрашивает Слава, и мать, снова плеснув из бутылки в кружку, делает глоток. Вот только теперь он осторожно забирает её из тонких пальцев, не позволяя больше пить. — Хватит тебе на сегодня.

— Почему не ушла? А куда? Твоя бабушка считала, что он поступает правильно. С мальчишками, по её мнению, нельзя нежничать и воспитывать нужно сразу жёстче, чтобы выросли настоящими мужчинами. Тем более что меня он не бил, на тебе следов не оставлял. Да и в полиции у него были друзья. Так что было попросту страшно.

«Друзья в полиции?.. Были или остались?»

— А потом? — всё-таки спрашивает Слава, решая отложить этот вопрос на другое время.

— А потом я подала на развод и сбежала с тобой к подруге. Мне было уже всё равно. Оставаться с ним я слишком боялась. Да и он ничего не сделал. Тот его друг.

— Который?

Слава цепляется за эту фразу и мать не подводит. Пожав плечами, она кивает на коробку.

— Если я не выкинула, то там должно быть фото… Компания из четырёх мужчин.

В веере из трёх фотографий действительно обнаруживается одна подходящая под описание. Слава выкладывает её на стол, рассматривая чужие лица и сразу находя Германа, а рядом…

Недоумённо нахмурившись, он вглядывается в смутно знакомое лицо. Молодой круглолицый мужчина улыбается в камеру и глаза его, в отличие от друга, тоже улыбаются.

— Вот этот, — мать стучит ногтем по тому самому лицу, к которому прикипел взгляд Славы. — Как его там… Фадя или Федя… А может Филя. Не помню уже.

— Федя. Фёдор Игнатьевич — поправляет он, всё-таки узнавая мужчину на фотографии.

* * *

В комнату Слава поднимается совершенно опустошённым, уложив мать спать и забросив коробку с вещами из прошлого обратно на шкаф.

Открывая дверь, он никак не рассчитывает столкнуться взглядом с Демидом. Однако тот, успев сменить свитер на серенькую футболку, сидит, замерев на краю кровати, и смотрит так, что Слава понимает — он всё слышал.

— Я в порядке, — твёрдо, но тихо, так чтобы не разбудить свернувшуюся калачиком в своей кровати у стены Аню, заявляет Слава, прикрывая дверь. — Чего не спишь?

— Не спится.

Демид поднимается, и Слава отступает, планируя обойти его по дуге. Контактировать с кем-либо ему сейчас не хочется. От того чтобы тоже глотнуть коньяка удерживает только нелюбовь его стаи к запаху алкоголя и тот факт, что возможно завтра всё-таки придётся сесть за руль. Самому.

— Слав, — зовёт Демид, но Слава даже головы не поворачивает, лишь отзывается хрипло, повторяя:

— Я в порядке.

«Какое, к чёрту, в порядке? Мой отец убил его семью!»

Несмотря на полное опустошение, сердце в груди от этой мысли ускоряется, отбивая по рёбрам нервный ритм, будто в попытке сбежать от открывшейся реальности.

«Он убил родителей Ани. Обеих Ань…»

Не вовремя вспоминается старая подруга, сестра Демида, и от этого делается только хуже. Дышать становится тяжело и Слава открывает рот, чтобы вдохнуть больше воздуха.

— Какое, к чёрту, в порядке? — низко рычит Демид и рык этот цепляет что-то внутри.

Горячая щекотка поднимается вверх, отдавая лёгким покалыванием в переносице и глазах.

— Обычное.

— Иди сюда нахрен, — коротко требует Демид. — Живо!

Стоит лишь развернуться, как Слава влетает в Демида, а крепкие руки обнимают за плечи не позволяя вырваться. Да и сил на это у него уже не остаётся.

Сдувшись, словно воздушный шарик, Слава утыкается лбом в плечо и шумно выдыхает.

— Мой отец убил твою семью, — всё-таки шепчет он, выпуская на волю застрявшую внутри занозой мысль. — Он лишил тебя и Аню родных… Млять!

— Тихо. Успокойся.

Слава фыркает, цепляясь за футболку на спине пальцами, будто боясь упасть. Сердце всё ещё продолжает долбить о рёбра, но дышать становится чуточку легче и он втягивает носом воздух, продолжая утыкаться в чужое плечо.