Дело о старом антикваре

Лилия прогуливалась по местному Арбату. В тени деревьев художники на специальных сетках развесили свои творения. В основном это были морские пейзажи и сельская живопись. Некоторые специализировались на достопримечательностях города, были здесь и авангардисты, и специалисты по лубочному творчеству. Покупателей практически не было, и авторы, собравшись кружком, сетовали, что их город не Париж, туристов практически нет, а местные обыватели денег на высокохудожественные произведения тратить никак не хотят. Лилия не обнаружила ни одной картины хотя бы отдалённо напоминавшей икону или любой другой библейский сюжет. Зато продавцы заметили девушку и наперебой предлагали тут же на месте нарисовать её портрет, хоть карандашом, хоть маслом. Лилия отнекивалась, соврала, что ей надо что-то на тему Нового или Ветхого заветов, и стала расспрашивать продавцов об особенностях смешивания красок.

Через час она уже знала, что сейчас подобные картины продать невозможно, иконы покупают исключительно в церквях, так как они там освящены, а вообще в городе есть только два человека которые могут сотворить что-то подобное. Но один – Никитич, уже слишком стар, рисует мало, на Арбат не приходит, работает исключительно на дому под заказ. А второй – Емельян, как все гении не равнодушен к зелёному змию, с которым борется постоянно, но животное семейства гадов его побеждает.

Пока она общалась с художниками, молодой парень, которого все обитатели называли Захарка – нарисовал портрет девушки и торжественно ей вручил.

– А у меня денег нет, – краснея, ответила Лилия, тем не менее, принимая рисунок.

– А я с тебя денег и не прошу, только поцелуй, – сказал парень, широко улыбаясь.

Лилия поджала губы и решительно замотала головой.

Захар раскатисто и весело рассмеялся

– Ладно, не хочешь целоваться, тогда за улыбку.

Девушка постояла немного, улыбнулась, отбежала в сторону и показала художнику язык.

Глава 7

Маргарита терпеливо ждала, пока закончится служба. Она надела платок, отчего стала похода на приезжую из станицы вдову или разведёнку.

Отец Серафим ещё долго беседовал с прихожанами, проводил их до дверей, после чего подошёл к Маргарите.

– У вас для меня, что-то есть? – пробасил он. – Давайте выйдем из церкви. Негоже в храме о делах непотребных разговаривать.

Они устроились на лавочке в тени разросшегося дерева.

– Отец Серафим, – начала Марго. – Скажите, а у вас враги есть? Ну, может, вы знаете кого-то, кто хотел бы причинить вам боль?

Священник задумался.

– Вот вы мне задачу поставили… Зла людям я причинить не могу, сан не позволяет, но ведь лукавый людей постоянно провоцирует, может, кто на меня и затаил злобу, то одному Господу Богу ведомо.

– А ваше окружение, ваши близкие, какие отношения у вас с ними?

– Интересно у нас получается, кто у кого на исповеди, что-то мне невдомёк. Причём тут мои домочадцы? Один я, матушка, обитаю. Есть брат у меня младший Кирилл, так он отдельно живёт, мирянин он, к церкви нашей отношения не имеет.

– А Кирилл ваш, он кто по профессии? – продолжала расспрашивать Маргарита.

– С зерном он работает, на элеваторе здешнем, хорошим делом занимается. Людям не только духовная пища надобна, но и телесная, вот он её и готовит. Человек он замкнутый, нелюдимый, семьи не завёл, зря конечно, ну да Бог ему судья. Общаемся мы с ним редко, в церковь он не ходит, хотя я точно знаю, в Бога верует.

– Скажите, икона Иоанна самая ценная в церкви, или есть более старые и, скажем так, более дорогие иконы?

– Каждая икона по-своему бесценна. Церковь наша восстановлена в середине девяностых, раньше здесь склад был, потом прихожане приносить свои иконы стали, кто, что смог сохранить за годы лихолетья. Другие храмы помогли. Конечно, здесь есть и более старые иконы. Но народ как-то больше к Иоанну Кронштадтскому тянется, говорят, помолятся ему, и он помогает. Вы знаете, что такое намоленная икона?

– Увы, знаю, – ответила женщина, – очень хорошо знаю!

После разговора со священником Марго решила, что настало время посетить мельника Иннокентия Николаевича, он в зерновых делах дока, да и Лилия давно навестить отца просится. Так уж получилось, что её приемная дочь Лилия, удочерённая дочь и мельника, её мать погибла вследствие несчастного случая, других людей спасла, а сама погибла. Иннокентий Николаевич тяжко болен, других родственников не наблюдается, вот и пришлось объединиться двум одиночествам. Женщина и девочка быстро привязались друг к другу, образовали здоровую семью, но старик-мельник был необходим обеим.

Вечером за ужином Лилия с восторгом рассказывала итоги своего похода на местный Арбат, продемонстрировала полученный от Захарки портрет. Маргарита в свою очередь сообщила, что в ближайшие выходные они едут в «Чудо».

Тщательно проверив уроки, заставив повторить ещё раз пару десятков английских и немецких слов, обязательных к ежедневному запоминанию, Марго, наконец, отправила дочь в спальню, а сама занялась составлением оперативного плана расследований.