Дело о Сумерках богов

Загреба гнусно ухмыльнулся и пожал плечами:

– Ну, смотрите сами. Начнете у этого индюка выкаблучиваться, сами же и пожалеете.

Остаток дня друзья провели, прогуливаясь по окрестностям и наблюдая за жизнью города. Родин от души хохотал над меткими Юленькиными замечаниями о прохожих, пока не подметил, что Максим на него как-то странно посматривает.

«Догадался, что ли? – озадаченно подумал поглощенный новыми чувствами Георгий. – Надо держать себя в руках, не хватало нам еще драки между участниками спасательной миссии!»

Ровно в полночь язычники-самозванцы вернулись в пристанище радикальной молодежи, где их уже ждала коляска, запряженная тройкой гнедых, и три пыльных мешка, которые Загреба бесцеремонно натянул им на головы. Коляска тронулась, и вскоре Родин понял, что повороты считать бессмысленно: извозчик сделал несколько замысловатых кругов по Варшаве и, судя по изменению вибрации экипажа, выехал на проселочную дорогу.

До усадьбы Шароевского они добрались примерно через час. С облегчением стянув мешки, друзья увидели гигантское мрачное здание, со всех сторон окруженное высоченной каменной стеной с башенками, которую, в свою очередь, окружала непролазная лесная чаща. Замок представлял собой трехэтажное строение с вытянутыми окнами и высокой башней по центру. Дубовые ворота были закрыты, но не заперты. В одном из окон горел свет – видно, Шароевскому не спалось, да и наверняка его уже предупредили о скором визите русских чудаков.

Загребу на экскурсию по логову черного князя не пригласили, и он, нисколько этим не расстроенный, улегся спать, а Максим, Георгий и Юля в сопровождении высокого слуги, вооруженного саблей и двумя револьверами, отправились к хозяину. В замке было сыро и неуютно. Свечки в тяжелых канделябрах горели через одну, по коридорам гулял промозглый ветер, по стенам сновали мохнатые пауки, и создавалось впечатление, что они тут – единственные живые существа.

Друзья, следуя за слугой, долго плутали по холодным закоулкам и крутым лестницам, пока не услышали задорное пение. Мужской голос выводил игривые рулады где-то совсем близко, и «язычники» пошли на звук. Демонический полуночник оказался красивым холеным вельможей с аристократическими чертами лица, аккуратно подстриженными усиками и глазами цвета стали.

Несмотря на позднее время суток, Шароевский был одет с иголочки и пребывал в приподнятом настроении. Он холодно улыбнулся, когда в роскошно обставленной зале с полыхающим камином и накрытым столом появились трое незнакомцев. Глава черной сети, опутавшей всю Европу, пригладил роскошную золотую шевелюру и широко улыбнулся. Взгляд его при этом остался цепким и неприятным.

– Прошу к столу! Мои друзья сообщили мне о приезде преинтереснейших личностей из Российской империи, а я как раз подумывал, чем бы занять вечер и кого бы угостить моей фирменной кровяной колбасой, сделанной по секретному рецепту.

– Страсть как люблю кровянку! – воскликнула Юленька и устремилась к столу.

Родину ужасно не понравилось сочетание фраз «кровяная колбаса» и «секретный рецепт», но он так проголодался, что решил не забивать себе голову ерундой и уселся за внушительный дубовый стол, на котором аппетитно громоздились яства. Видно, с мечтами о том, что путешествие в Польшу принесет ему заветное похудение, можно распрощаться… Максим тем временем уже доедал второй кругляшек колбасы, с нескрываемым аппетитом заедая его теплым луковым хлебом и запивая вином из высокого хрустального бокала. Перекусив, «сектанты» принялись вешать на аристократичные уши польского князя отборную русскую лапшу.

– Мы представляем тайный Русский орден, целью которого является полное уничтожение Церкви и восстановление на земле Русской древней языческой веры северного направления. Мы поклоняемся нашему хтоническому божеству Ящеру…

В этот момент Юленька запела высоким красивым голосом:

Сиди, сиди, Ящер,
В ореховом кусте,
Грызи, грызи, Ящер,
Каленые ядра!
Дам тебе, Ящер,
Красную девку,
Алую ленту!
И сидит Ящер, ладу-ладу,
Орешки лущит, ладу-ладу,
Веретено точит, ладу-ладу,
И жениться хочет, ладу-ладу!

Глаза у Шароевского так странно вспыхнули, что Родин поежился и затараторил, мысленно крестясь:

– Наша задача – чтобы вместо уродских церквей шумели дубравы, чтобы в ручьях журчала живая вода, а не плесневела в серебряных чашах мертвая! Жертвы? Мы их не боимся! Наш отец – Ящер – истосковался по крови!