Дело о свалке токсичных заклинаний

– И вы считаете, что в этом виноваты мы? «Шипучий джинн»? – Дурани выскочил, нет, пулей вылетел из своего кресла. Его темперамент вновь заявил о себе, как только были отброшены условности. – Нет, нет, десять тысяч раз нет! – вопил Дурани. Я подумал, что он вот-вот начнет рвать на себе одежду. Но нет, он ограничился тем, что вцепился обеими руками в свой тюрбан, будто опасаясь, что голова скатится у него с плеч. – Неужели вы обвиняете нас в подобных нарушениях? Как вы можете, сэр!

– Успокойтесь, пожалуйста, мистер Дурани. – Я примирительно поднял руки, в надежде, что он сядет. Не помогло. Тогда, не дожидаясь, пока он швырнет в меня чайником, я быстро заговорил: – Никто вас ни в чем не обвиняет. Я просто пытаюсь разобраться, что происходит на территории свалки.

– Вы обвинили нас, «Шипучий джинн», в том, что мы – причина апсихии! – Он словно не слышал меня.

– Я не обвиняю вас, – произнес я громче. – Пока не обвиняю. Я просто веду расследование. И вы должны признать, что Соломоновы печати обладают весьма могущественной магией, причем с большим загрязняющим потенциалом.

Дурани возвел очи горе, а может, и еще выше, к самому Аллаху.

– Они думают, я гублю души, – пробормотал он, обращаясь к кому-то, а мгновение спустя бросил на меня быстрый взгляд. – Вы заблуждаетесь, несчастный чиновник! «Шипучий джинн» не вызывает апсихию. Я… мы… наш консорциум стоит на пороге исцеления этого ужасного заболевания!

Как только я осознал услышанное, вся моя злость мгновенно исчезла.

– Вы?! – воскликнул я. – Как, во имя Господа?

– Действительно, во имя Господа – сострадательного и милосердного. – Дурани успокоился, да так быстро, что я подумал, уж не показной ли была его ярость. Но все это ровным счетом ничего не значило, если он и в самом деле мог победить апсихию. Если ему это удастся, пусть кричит на меня хоть каждый день, а по пятницам – дважды.

– Пожалуйста, расскажите подробнее, – попросил я. – Люди пытались лечить апсихию со времен зарождения цивилизации, а может, и намного раньше. Современная магическая технология создает много чудес, но это…

– Джинная инженерия может добиться такого, о чем никто не помышлял еще поколение назад, – гордо сказал Дурани. – Сочетание неукротимой мощи джинна с суровостью и точностью западной магии…

– Это я знаю, – перебил я.

Предприятия джинной инженерии вот уже несколько лет вызывали бум на фондовой бирже, и не без причины. Их огромные доходы могли бы возрасти лишь в том случае, если бы джинны таскали из Иной Реальности мешки с золотом.

Но Дурани нашел им еще одно применение по Эту Сторону: он называл это «джинноплетением». Он хотел заставить джиннов отщипывать крошечные частички духовного содержимого бестелесных человеческих душ, переносить их на Эту Сторону и, используя восстановительную технику, которую не мог или не захотел описать, соединять со множеством других таких же кусочков. Так получается настоящая синтетическая душа, которую можно пересадить какому-нибудь несчастному младенцу, страдающему апсихией.

– Итак, вы видите, – заявил Дурани, лихорадочно размахивая руками, – никак невозможно, повторяю, никак невозможно, чтобы «Шипучий джинн» или какие-то наши побочные продукты вызывали апсихию. Мы намерены покончить с этой бедой, сделать так, чтобы люди забыли о ее существовании! Мы никому не желаем зла!

Тот, чьи магические отходы вызвали это заболевание, наверное, тоже никому не желал зла. Вот только отходы об этом не знали.

– А вы уже пробовали пересадить хотя бы одну из этих… гм… синтезированных душ человеку, лишенному души? – Я знал, что в моем голосе звучит такое же благоговение, какое вызывает проект «Птица Гаруда», и чувствовал, что нахожусь на пороге огромного открытия.

– Мы трансплантировали уже три, – скромно, но с достоинством ответил Рамзан Дурани.

– И?.. – Я чуть не набросился на него, чтобы поскорее вытянуть ответ.

– Похоже, что трансплантаты, или, как вы говорите, синтезированные души, прижились и придали человеку, страдающему апсихией, подлинную одухотворенность, которой он не знал раньше. – Дурани предупреждающе поднял руку. – Но настоящее испытание – Страшный Суд – они еще не прошли. Все трое, подвергшиеся пересадке, пока живы. Теоретически существует опасность распада синтезированной души на первичные фрагменты, когда ее связь с телом нарушится после смерти. Со временем мы это узнаем.

– Да, я тоже так думаю, – сказал я. В конце концов, душа существует в вечности – она живет в Нашем Мире лишь ограниченное время, а потом возвращается в Иную Реальность. Какая трагедия – дать человеку душу только для того, чтобы после смерти он ее потерял. Именно тогда, когда она больше всего нужна! По-моему, это еще хуже, чем совсем не иметь души, а ведь до сих пор я не мог представить себе ничего страшнее апсихии. И тут мне пришла в голову мысль:

– А что происходит с душами, у которых вы забираете маленькие частички? Не причиняете ли вы им вред? И способны ли они после этого одухотворять человека?