Дело о жёлтых хризантемах (СИ)

— Папаша Шарбо? За глухой падью. Я провожу вас туда.

— Вы сказали Шарбо?

— Да, — кивнул де Невиль и уткнулся в тарелку.

— Если вас интересует, находится ли этот старик в родстве с воспитанником маркиза де Лианкура, — оживилась Женевьева, — то да! Он родной дед Теодора, отец его матери!

— Вряд ли это имеет значение, — проворчал де Невиль. — Теодор — сын Аделарда, он рыцарь.

— Подумать только, как повезло этому юноше! — съязвила Женевьева. — Иметь в дедах коннетабля королевства и простого угольщика, который живёт за глухой падью!

— Вы говорите о нашем Теодоре? — Мадлен удивлённо взглянула на мужа.

— Именно, дорогая, — кивнул Марк. — Но ты же знаешь, что на самом деле благородное происхождение не всегда спасает от нищеты и безвестности, так и низкое ничуть не мешает человеку возвысится, если он того заслуживает. Я и сам в былые годы скитался по дорогам в поисках случайного заработка, имея единственное достояние — фамильный меч. Так что удивляться тому, что внук угольщика, обладающий немалыми достоинствами, теперь принят при королевском дворе.

Он взял со стола кубок. Господин де Невиль задумчиво, но с какой-то новой симпатией взглянул на него, в то время как его супруга сидела, обиженно поджав губы.

Следующее утро было тёмным, и Марк, поднявшись, решил навестить Джин Хо. Когда он вошёл в его комнату, то сразу почувствовал дуновение холодного воздуха от распахнутого настежь окна. Кумихо сидел на кровати, закутавшись в покрывало, и хмуро смотрел на него. На сей раз он не стал изощряться с обликом и выглядел бледным белокурым мальчиком, синие глаза которого обиженно щурились.

— Зачем ты меня запер? — проворчал он. — Камин прогорел и дрова закончились. Я замёрз и не смог выйти, чтоб позвать кого-нибудь затопить его снова.

— Не нужно было открывать окно, — Марк прошёл туда и плотно прикрыл створку.

— Здесь было нечем дышать! Нужно было проветрить…

— Ты голоден?

— Нет. Я ещё долго не захочу есть.

— Выглядишь ты не очень, — сообщил Марк и, подойдя к кровати, присел рядом. — Бледный, круги под глазами. Я полагал, что за тысячу лет можно было поумнеть настолько, чтоб не объедаться забродившими грушами, подобно барсукам и медведям.

— Хватит читать мне нравоучения, — буркнул Джин Хо. — Попытки наставить меня на путь истинный запоздали лет на девятьсот… девяносто пять. Я думал, ты будешь ругаться.

— Из-за того балагана, в который ты превратил охоту в Рошамбо? Или из-за моего друга, которого ты чуть не убил? У меня было большое желание вытряхнуть тебя из шкуры, но потом я подумал, что это мало, что изменит. Ты всё равно в следующий раз поступишь так же. Я только хотел кое-что спросить. Я понял, почему ты сорвал охоту, ты вообще против подобных вещей, но почему ты так наказал Ардена, если вроде как простил его.

— Я его не прощал. Я его наказал, забрав у него в качестве компенсации перстень с рубином, но ты отнял его у меня и, надо полагать, вернул владельцу. Значит, этот злодей, убивший лис, остался безнаказанным. Это неправильно. Вот я и заставил его ответить за его злодеяния, но я его не убил, чтоб не огорчать тебя. Он обязан тебе жизнью, которой не заслуживает.

— Ты не прав. Он усвоил урок, и обещал больше не охотиться на лис, поскольку уверен, что получил жестокое предупреждение от лисьего бога.

— Что ж, он не безнадёжен.

— Теперь о лесничем. Это точно не ты убил его?

— О каком лесничем, Марк? Я убиваю только чтоб защитить свою жизнь или жизнь тех, кто мне дорог. Или ради еды. Не думаю, что твой лесничий представлял для меня какую-либо опасность. Остаётся еда, но вчера я наелся груш. Зачем мне кого-то убивать?

— Это было в лесу. Ты должен был встретить его до того, как добрался до сада.

— Но не встретил. Если б я съел его, то стал бы я после этого набивать живот грушами? Где логика? Послушай, я действительно, как многие лисы, люблю человечину, но там, где я живу обычно, убивать людей нельзя, понимаешь? Наши старейшины наподписывали всяких хартий, запрещающих охоту на двуногих, леса утыканы камерами и сканерами, которые следят за каждым их шагом в целях их безопасности и наблюдения за нами. Разве там можно кого-то убить и съесть и не быть пойманным? А если поймают, то неприятности будут не только у меня, но и у всей моей семьи. Поэтому я уже не помню, когда последний раз лакомился человечиной.

— Здесь нет того, о чём ты говоришь.

— Знаешь, к хорошему лучше не привыкать, чтоб потом не отвыкать, поэтому я не ем человечину и не разрешаю её есть моим лисам. Иногда они нарушают запреты, но тогда я отправляю их домой. К тому же мы же не просто лисы, мы давно живём среди вас и понимаем, что вы не просто куски мяса. Среди моих друзей много людей, потому я уже давно не могу относиться к вашему роду как к добыче. Я сказал слишком много слов, но ты должен сделать из этого только один вывод: я не убивал твоего лесничего, потому что я не ем людей.

Марк задумчиво смотрел на него.

— Что ж, я тебе верю. Вот только тогда возникает другая проблема. Вернее, другое чудовище, которое хозяйничает на моей земле.