Дело о жнеце (ЛП)

Глава сорок четвертая Последний шаг

Больно не было. Нож резал плоть, да, и был горячий поток соленой крови.

А потом… капли повисли в воздухе, в ней расцвела сладкая боль. Ее Дисциплина ревела, ей не нужно было пение для облика. Когда Дисциплина говорила, весь волшебник был ее горлом.

Требовалась только сила подчиниться. Пока эта сила была, творились чудеса.

Что она сделала? Обратилась к себе, да, и нашла что?

«Не мои деньги, — шептала Марта Тебрем. — Нужны для ночлега».

Они окружали ее, печальные и веселые женщины, убитые от ножа, удушения, при родах, от лихорадки, от джина или ненависти, от отчаяния или случая. Она была из Эндора, но, что важнее, она была из их числа, и искра в ней была отрицанием и принятием.

Некоторые хотели свободы от страданий и бесконечной боли. Там было принятие.

Но громче звенело отрицание.

«Я не буду».

Не могу — было не верным. Отказ был твердой оболочкой, скрывающей хрупкую сущность, зовущуюся душой, в уязвимом теле.

Бейте, раньте, убивайте, но я не буду.

Или отказ был ее, даже ее Дисциплина склонялась воле, что стала сильной.

Они лились сквозь нее, женщины Уайтчепла, и их крики были как крики воинственной королевы Боудикки, сосуда Британнии, погибшей в бою, но о ней еще помнили.

Она жива, но в памяти правящего духа.

«Нет. Я жива».

Сердце трепыхалось, легкие сдавил шок. Ее убийца хохотал, достиг цели, его напев стал хищным, он почти проглотил звук магии, что лился сквозь кровавое ожерелье перерезанного горла.

«Я жива».

Они вырывались из ее не совсем трупа, ведь перерезанное горло не убивало мгновенно, пару мгновений волшебница с Дисциплиной были между жизнью и смертью. Порог…

…и Смерть была другой стороной монеты под названием Жизнь, ведь на миг стало слышно смертные голоса жителей.

Звук был сильным, она ощущала его между глазами, сердцем и горлом…

…и он ударил по мужчине, что хотел насмехаться над Жизнью, зеленым огнем.

Он запищал, бил по огню, что вырвался из его медленно отрастающей смертной плоти, но таким было жжение Смерти, оно поглощало метал, камень, сухой огонь и нежность зелени ударяли по всему.

Он упал на обсидиановый алтарь, и треск затерялся в крике души, которой почти дали жизнь, которую отпустила магия.

Прометеан убежал, крича, и на деревянной полке в каменной утробе под Лондинием корчилась смертность волшебницы.

На жуткий миг она дрожала между жизнью и смертью, лишенная голоса.

«Нет».