Дело о Золотом сердце

Лариса Анатольевна Большакова разошлась не на шутку, и к концу тирады голос ее разлетался уже по всему безлюдному монастырскому двору. Отец Лоренцо выслушал пламенную речь Большаковой молча, без попыток вставить словечко, хотя его лицо выражало явное несогласие по многим пунктам, особо вспыхивая в моменты упоминания о его дилетантстве.

Справившись с первой волной негодования и призвав на помощь все свое христианское смирение, падре ответил кротко, но с нескрываемым достоинством:

– Сеньора Большакова, что понапрасну сотрясать воздух. Границы моей компетенции мы легко определим в научном диспуте, к которому я вас призываю при свидетелях. Даром, что ли, я отдал истории и этнографии местных племен двадцать лет своей жизни? – задал он риторический вопрос и тут же пресек попытку Большаковой ответить: – Нет, дочь моя, теперь уж вы увольте и докажите реалистичность ваших голословных обвинений. Никто! Никто за двадцать лет ни полусловом не упрекнул меня в некомпетентности, напротив, видные ученые многих стран охотно приглашали меня в команду, и мне дорого мое честное имя ученого. А вот и брат Алонсо! – воскликнул вдруг Лоренцо, распахнув объятия для подошедшего настоятеля. – Друзья, – продолжил священник, – прошу всех в трапезную отобедать, и не забудьте, мадам Большакова, что после обеда у нас с вами публичный диспут на тему развития индейских племен Амазонии.

Людмила Анатольевна решительно приняла вызов и заявила о своем согласии.

Подоспевшие монахи помогли Анюте перевезти Ирину в трапезную, за ними последовали незаметно усмехающийся в бороду Всеволод и повеселевший Георгий – судя по всему, битва предстояла не на жизнь, а на смерть, и оба брата втайне болели за святого отца и ждали посрамления самодовольной предводительницы экспедиции.

Монахи накормили на славу: пища была простая, зато обилие местных фруктов и овощей с лихвой окупало некоторый недостаток в скоромной и привычной еде. Обсудив за обедом детали предстоящего путешествия, друзья узнали от отца Алонсо о подходящем проводнике в соседней деревне и наметили путь до нужного места на карте. Послеобеденная сиеста была как нельзя кстати: Георгий отпустил Анюту отдыхать, а сам верным псом уселся охранять сон Ирины. Большакова озабоченно занималась какими-то подсчетами на бумаге, призывая то и дело Севу для сверки. Тут-то ее и вызвал отец Лоренцо – настало время диспута. Как оказалось, по распоряжению святого отца монахи подготовили для научной дуэли отдельную прохладную залу в глубине обители. Места в «зрительном зале» уже заняли несколько любопытствующих монахов, и нашим друзьям не оставалось ничего другого, как подчиниться падре Лоренцо. С благословения отца Алонсо спор начался.

Мы не будем утомлять читателя немыслимыми подробностями этого неожиданного диспута, расскажем лишь вкратце, что развивались событя драматическим образом. Выступавшая первой Людмила Анатольевна пыталась «пригвоздить» отца Лоренцо коварными вопросами, однако, к своему удивлению, встретила достойный отпор. Стороны с равным упорством упражнялись в казуистике и зашли в такие исторические дебри, охватив попутно географические и геополитические аспекты развития племен Амазонии, что призванному в медиаторы Всеволоду пришлось ретироваться. Георгий с азартом следил за участниками спора и одобрительно крякал в моменты особо удачных «туше».

– Повествуя об индейцах чоке, живших в Сьерра-де-лос-Пардаос, – почти кричала Большакова, воздев руки горе, – Агуадо отмечал, что в мире нет другого такого народа, с которым их можно было бы сравнить в грубости и невежестве, ибо они едят человеческое мясо, змей, лягушек, пауков, муравьев и других омерзительных и грязных тварей, какие только есть на земле! Эти индейцы, писал он, берут свежую кукурузную лепешку, подобно муравьедам взбираются на муравейник, давят муравьев, размазывают их по лепешке и едят это.

– Чем же лучше европейцы?! – восклицал в ответ отец Лоренцо, обводя руками зал. – Тот же падре Агуадо упоминал о четверых солдатах, съевших девочку, которой еще не исполнилось и года и которая показалась им очень пухленькой и жирненькой. Правда, кара Господня настигла каннибалов – один из них через несколько дней умер в жесточайших мучениях…

К финалу в «аудитории» яблоку негде было упасть, и даже в дверях теснились монахи, желающие послушать больших ученых. Всеволод призвал «дуэлянтов» к мировому соглашению, добавив, что и в лучшие времена ему не доводилось присутствовать на столь значимом диспуте, как здесь. Он поздравил отца Лоренцо, Людмилу Анатольевну и всех присутствовавших с тем, что им посчастливилось быть свидетелями спора редких эрудитов и несомненных профессионалов.

– Однако, господа, пора и честь знать, – объявил Всеволод. – Завтра мы выступаем в трудный и опасный поход в самое сердце джунглей, и да поможет нам Бог, – завершил он этот непростой и длинный день.

Отец Лоренцо и Большакова вежливо раскланялись и разошлись, каждый довольный собой и уверенный в собственной победе.