Дело об исчезнувшей красотке

— Насчет Внутреннего Мира? Об этом я ничего не знаю. Совсем. Скорей всего, это было потом. Когда он снова ускользнул. Как всегда, не договорились, как разделить. Там, на севере, в прошлом году Пресс, я знаю, скорешился с крошкой Джо Хэйденом. Сумел навешать лапши этому нефтяному жуку из Далласа, а крошка Джо подыгрывал. Заманили беднягу в какой-то магазин во Фриско[16] — и выкладывай, говорят, шестьдесят пять штук. Послали, короче, за ними. А дальше Пресс встречает его с поезда и как ни в чем не бывало заявляет, что планы, мол, изменились. Но денежки, говорит, давай, а то тяжело с ними ходить туда-сюда. Шестьдесят пять штук. Крошка Джо, конечно, тут и пригодился. Скрутил его. Сам-то Пресс его б не вырубил. Бедный крошка Джо. Пресс ему спасибо не сказал. Никому, сука такая, никогда не говорил. Сдернул, как последняя дешевка, а жука того даже не угомонил. Ушел, словно так и надо. Тот, естественно, разъярился, пошел палить в белый свет как в копеечку. Толпа в ужасе. Джо потом рассказывал, что, когда этот нефтяной бидон более-менее пришел в себя, у него — веришь ли — крыша поехала. Рвал волосы подчистую. Огромными клочками, как из парика. В магазине такое творилось — в войну не увидишь, а если еще и выплату ущерба добавить, то вообще.

— Это не тогда Пресс попал в аварию? Я имею в виду после этого случая?

— Да, именно тогда. Два или три месяца спустя. Но, Скотт, я вижу, куда ты клонишь. Глупо, по-моему. До меня тогда дошли слухи от своих, что в Орегоне или где-то Пресс разбился на машине. Но если ты думаешь, что его таким образом убрали за шуточки во Фриско, забудь об этом.

— Понял. Такое в они с ним не сделали?

— Нет, конечно. Просто глупо. Слишком много прихапал. Барнум же правильно говорил.

— О'кей. Значит, так и не ясно пока, как он связался с Внутренним Миром, так?

— Нет. После Фриско, должно быть.

— Что ж, спасибо и на этом. Теперь хоть известно, на что ориентироваться. Время между побегом с деньгами и автокатастрофой.

Тут я вспомнил об отпечатках пальцев:

— Еще один момент. Когда он погиб — предположительно погиб, — ничего такого необычного не говорилось? Что разбился по-дурацки, неестественно?

— Ничего. Мне рассказывали мои люди. Ни у кого никаких подозрений. А я и не задумывался, мне-то что в конце-то концов? Отметил про себя, что разбился, — и все.

— Отлично. А нельзя ли поточнее, когда это все было там, на севере?

Винсент наморщил лоб, соображая:

— Примерно первого или второго июля. Запомнил потому, что тот, из Далласа, приехал отдохнуть на Четвертое.[17]

— О'кей. Спасибо, Винсент. Все это может пригодиться. Будь я проклят, если что-нибудь начал понимать, но рассказ был интересный. К сожалению, ни одной наводки, кого раздеть.

Винсент усмехнулся:

— Все нормально. Скотт. Мне тоже может когда-нибудь понадобиться хороший частный сыщик.

Глава 15

Было уже четыре часа, а мест, куда я хотел зайти, оставалось еще немало. И прежде всего — навестить Люсиль Стоунер, девицу, которая, по словам Сэма, крутилась вокруг Пресса в самом начале работы Общества Внутреннего Мира.

Найти ее номер в телефонном справочнике особого труда не составило, и из первой же аптеки я позвонил, чтобы проверить, дома ли хозяйка. Я решил, что знакомство с ней будет коротким, тем более что Сэм ждал.

Люсиль была дома. И по тому, как она разговаривала со мной по телефону, стало ясно как день, что мисс Стоунер сильно навеселе, если не сказать больше. Я представился и сказал, что хотел бы переговорить. Вопреки моим предположениям, она согласилась без единого слова.

Приятный мелодичный голосок звучал по телефону совсем неплохо:

— Приходи, мой сладкий. Поднимайся прямо ко мне. Только что я говорила с одним эскимосом, но ты, я надеюсь, не его родственник?

Я заверил ее, что к эскимосам отношения не имею, детей с ними не крестил, после чего она накинулась на меня, как сенатор на обструкциониста:

— Сладкий мой, дорогой неэскимосик, скажи мне, куда все подевались? Как сквозь землю провалились. Что за мужики? Я помираю со скуки. Одна. И никого рядом. Только что были здесь, пирушка в полном разгаре, все веселились. А я прилегла на бочок и… Буквально на минуточку, и — никого. Все смылись. Умоляю, подымайся же ко мне, мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить. Нужна компания, общество, понимаешь? А выпивка у тебя есть? И вообще, как я тебя узнаю? И сколько сейчас времени?

Я ответил, что в боковом кармане у меня есть еще на дне бутылки, что мне шестьдесят два года и у меня длинная седая борода, что времени начало пятого и что я не заставлю себя долго ждать.

Я готов был поспорить, что она блондинка.

Блондинка и оказалась. И даже больше, чем обычная блондинка. И она явно не поверила в мой возраст, ибо оделась для куда более юной компании.