Дело об искривленной свече

— И последний приступ был недавно?

— Да.

— Роман с вами?

— Со мной? — Ван Ньюис рассмеялся.

— Нет. Я слишком хорошо ее знаю, а она меня. Я всего лишь плечо, на котором она рыдает, и ничем иным не хочу быть. Нет, ее объектом стал какой-то парень из Сан-Франциско. Она оставила Фреду записку, какие принято в подобных обстоятельствах писать мужьям, и уже «овеем было собралась удрать в Сан-Франциско к своему возлюбленному, потом получить от Фреда развод или решать дело как-то иначе, как его больше устраивало. Это же Дафна! Уж коли она споткнулась, то жди всяких глупостей. На полдороге она ни за что не остановится.

— Вы говорите о ней так, как будто это для нее привычное дело.

— Нет, тут дело не в привычке, мне трудно это объяснить, мистер Мейсон.

— Заметно.

— Дафна относится к тем женщинам, которые должны быть постоянно в кого-то безумно влюблены.

— У нее же есть муж.

— Ну, ну, мистер Мейсон! Вы реалист или же ничего не понимаете в женщинах! Брак — это деловая связь, так сказать, повседневное состояние. Дафне все это давно прискучило. Она должна быть влюбленной, причем до беспамятства, а быть влюбленной в собственного мужа триста шестьдесят пять дней в году очень трудно.

— Да вы ее защищаете, как я погляжу?

— Я просто хочу объяснить вам положение вещей.

— Ол-райт, верю вам на слово. Она — «эмоциональная цыганка». И по зову крови она отправилась в Сан-Франциско. Что вы предприняли?

— Остановил ее.

— Почему?

— Потому что знал, что она будет гораздо больше страдать, если уедет, чем если останется.

— Вы перехватили ее в аэропорту и убедили вернуться?

— Правильно.

— И она поехала назад в Лос-Анджелес вместе с вами? Что вы тут сделали?

— Поговорил с ней. Объяснил ей, какую непростительную глупость она собирается совершить.

— Как она поступила?

— Ну, сначала расплакалась, но в конце концов согласилась со мной и даже назвала настоящим другом.

— Когда все это было?

— Сразу после того, как я уехал из аэропорта.

— Вы отвезли ее домой?

— Да.

— Сколько времени на это ушло?

— Минут двадцать — тридцать.

— Как долго вы находились у нее дома?

— С полчаса. Возможно, три четверти часа.

— Каким образом вы узнали, что отыщете ее в аэропорту?

— Помогла чистая случайность.

— «Чистые случайности» — это мое самое любимое блюдо! Обожаю всякие странности, аномалии, случайности… — заявил совершенно серьезно Мейсон.

— У нас с Фредом имелись совершенно определенные обязанности. Мы как бы поделили работу.

— Вы хотите сказать, что работали вместе с Милфилдом в этой так называемой Скиннер-Хиллзской овцеводческой или каракулевой компании?

— В известном смысле, да. Только мое участие было скорее косвенным.

— Как прикажете это понимать?

— Ну, я работал — мои интересы не совпадали с интересами… Ол-райт, остановимся на этом. Некоторые деловые подробности я не могу обсуждать.

— Вы имеете в виду, что вы работали по нефтяной программе и…

— Прошу вас, мистер Мейсон, не вкладывайте мне слова в рот, не подсказывайте, что мне говорить. Единственное, что я могу сообщить, это то, что я был связан с Фредом. Он попросил меня сходить к нему домой и забрать портфель с бумагами. Объяснил, где его найти, на случай, если Дафны не будет дома.

— В котором это было часу? — спросил Мейсон.

— Примерно в полдень или чуть позже.

— Почему Милфилд сам не захватил бумаги с собой?

— За ленчем он договорился о какой-то важной встрече.

— Вы должны были с ним встретиться после ленча?

— Нет, примерно в четыре часа.

— Вы знали, куда он намеревался отправиться потом? И что сделать с бумагами?

— Эти бумаги он хотел показать мистеру Бербенку. Мистер Бербенк ожидал его на борту яхты.

— Но разве Бербенк, когда находился на яхте, не запрещал беспокоить его с деловыми вопросами?

— Как правило, да. Но это был особый случай. Мистер Бербенк сам пожелал увидеть Фреда, фактически приказал ему явиться на яхту.

— Вы уверены?

— Да.

— А если выяснится, что Роджера Бербенка в пятницу на яхте не было, что он не собирался там быть?

Ван Ньюис улыбнулся и покачал головой. И улыбка и жест были доверительными.

— Уверен, вы выясните, что в действительности так не было, мистер Мейсон.

Мейсон хотел что-то сказать, но передумал. В течение нескольких минут он обдумывал ответ Ван Ньюиса, затем сказал:

Ол-райт, вы отправились за бумагами. Что было дальше?

— Понимаете, к подушке на тахте была приколота записка…

— Вы прочли записку и оставили ее на месте?

— Нет, конечно. Я побоялся, что Фред может заскочить домой на минуту. Он очень расстроится. Я же сказал, что Дафна — «эмоциональная цыганка». Поэтому я сорвал записку и сунул себе в карман.

— Записка предназначалась Фреду?

— Да.

— Записка сохранилась?

— Да. Но, мистер Мейсон, ваш допрос далеко отошел от сути дела. Вам это не кажется?

— Нет.

— Записка, мистер Мейсон, сугубо…

— Эта записка, — прервал его Мейсон, — является вещественным доказательством. Во всяком случае, в той части дела, которую расследую я. Если вы хотя бы отчасти заинтересованы в том, чтобы избежать широкой огласки, вы поймете, что самым разумным для вас будет ознакомить меня с той информацией, которая меня интересует.