Дело об избиении младенцев

Их протащили мимо старушки — вахтера, потом начался утомительный подъем по лестнице. Саша, правда, немного пробовал вырываться из рук и бормотать: «Куда мы ребята»?

— В кафе. Там эти твари засели. Тот самый Бананов, который «Транскросс» обсерал, — послышалось над ухом.

Потом начались какие-то события. Уже не на лестнице, а в небольшой комнатке, вроде бара. Послышался женский визг, звон упавшей посуды, чей-то вопль: «Меня не надо, я не журналист»! Кто-то с кем-то боролся, слышались удары, а Гречкин и Логачевский стояли возле стены, икали, царапали ногтями плоскость и думали: скорей бы все кончилось. Правда, Игорь еще разглядел здорового парня (то ли Эдика, то ли Толика), который, держа в руке пластиковую бутыль с кетчупом, писал им на стене: «Транскросс — сила!». Возле надписи он, почему-то, нарисовал свастику. Потом все стало значительно тише. Лишь в углу выла какая-то бабенка, то ли побитая, то ли со страху, да с прилавка на пол капало вино из опрокинутой бутылки. Вдали замер топот, потом послышались испуганные и возмущенные голоса.

«Пацаны, пора сматываться». — То ли сказал, то ли попытался сказать Игорь. Однако пацанов вокруг не было. Гречкин попытался оглядеться. Да, столы опрокинуты, бутылки разбиты, а вот ребят не видно. Чего же они так? Нам же самим отсюда не выйти. И тут его проспиртованную голову пробила странная мысль. Кто вел машины? Выходит, среди нас были ребята, которые не пили вообще. Или, все, кто ходил сюда бить журналистов, пришли в кабак под конец именин? И были совсем трезвые? Мысль выглядела безусловно здравой. Возможно, из нее удалось бы извлечь какую-нибудь практическую пользу. Но сейчас Гречкин мог только стоять у стены, икать и приговаривать: «Б… дешевые», непонятно по какому адресу.

Именно за этим занятием его и застал дежурный наряд Центрального района, примчавшийся на сообщение, поступившие из Дома журналиста о том, что банда из десяти человек разгромила кафе. От несильного удара ногой Игорь Гречкин свалился на пол, присоединившись тем самым к Саше Логачевскому, который валялся уже минут пять, причем упал он без всякой посторонней помощи.

* * *

— Здравстуй, погромщица. — Хихикнула Светлана, Нинкина приятельница.

— Да пошла ты! — Нина чуть было не произнесла слова, которое знала, но никогда не употребляла.

— Извини, пошутить нельзя.

— Светик, позвони, пожалуйста, на выходных. Тогда все обсудим, поговорим, пошутим. А сейчас у меня очень большие проблемы. До свидания.

Нина положила, почти бросила трубку на телефон и в очередной раз за сегодняшнее утро прикусила губу, чтобы не зареветь. О вчерашнем происшествии она узнала поздним вечером. Сперва Нина не придала этому значения: какие-то пьяные ребята завалились в кафе Дома журналистов, побили посуду, с кем-то подрались. Среди них оказались два транскроссовских охранника, которых и задержала милиция. Мелочь. Однако на следующий день стало ясно, какая катастрофа случилась вчера.

Утром о произошедшем сообщили все газеты, информация прошла и в сводках новостей радиостанций. Историю называли не иначе, как «погромом» и, если все передавали верно, Нина не могла не согласиться, произошел погром. Травмы получили пятеро посетителей кафе, двое из них лежали в больнице. Нападавшие, уничтожая посуду и мебель, кричали: «П…ц продажным писакам!», а чтобы никто не сомневался, кого эти писаки обидели, на стене намалевали слово «Транскросс». Разумеется, и газеты, и милиция были уверены, что не только двое упившихся гавриков, валявшихся на полу с транскроссовскими корочками в кармане, работали в этой фирме, но и остальные, которые смогли уйти.

Дальше — больше. В десять утра состоялся брифинг у начальника ГУВД. Разумеется, половину вопросов журналисты посвятили вчерашнему набегу. И, разумеется, начальник ГУВД обрадовался возможности не говорить о заказных убийствах, раскрываемости, проблемах с депутатами и т. д. Начальник говорил о «Транскроссе». Он заверил, что никому не позволит содержать «банды в законе», что у фирмы, охранявшей «Транскросс», лицензия уже изъята. «Я надеюсь, — сказал он, — остальным охранным структурам хватит порядочности и ума не связываться с «Транскроссом». Я приму все меры, чтобы защитить город от фирм, которые не могут как нормальные люди подать в суд на обидевшую ее газету, а посылают банду головорезов. Я смогу объяснить этим доморощенным Рокфеллерам: Питер не штат Техас»…