Дело об одноразовом драндулете

— Очень хорошо, Лысик, — сказал он резким, дребезжащим голосом. Надевай свою шляпу. Отправляемся на сосисочную фабрику.

— Сосисочную фабрику? — переспросил я.

— В подвалы над Восточными Убийцами.

Я откашлялся.

— Вам не кажется, что мы могли бы войти и поговорить с боссом? Ему, наверное, захочется быть в курсе.

Он посмотрел на меня с торжествующим видом.

— Хорошая мысль. Кажется, единственная в твоей жизни. Мне не терпится увидеть мину на его жирном лице. Пошли, сержант.

Мы прошествовали в офис.

Жирный поднял голову от новой бутылки пива. На этот раз, по-видимому, ее принесли открытой.

— Чем обязан этому вторжению, сэр? — проговорил он небрежно.

Инспектор плюхнулся в кресло, даже не пытаясь скрыть злорадства.

— На этот раз, кусок сала, ты влип. Лысик арестован, ему предъявляется столько обвинений, что мне даже не хочется перечислять их всех. Первое — убийство, а самое последнее — скрылся с места преступления, не уведомив власти.

Жирный не спеша опустил стакан с пивом, затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Губы его начали выпячиваться и втягиваться. Это, очевидно, злило инспектора, хотя ему приходилось видеть это представление тысячу раз. Он, наверное, не рассчитывал, что Жирный в такой момент начнет думать.

Наконец, он открыл глаза.

— Этого, инспектор, я не могу вам позволить. Лысик столько лет был моим помощником, что я привык к нему. Возможно, теперь он ведет себя немного по-идиотски…

— Эй, — сказал я.

— Но я привык к нему.

— Это к делу не относится, — отозвался инспектор тоном, который, по его мнению, был рычанием. — Однако, кажется, час назад он вошел в отель "Бауэри Хилтон". Скрытность его поведения вызвал у Чарли Бредбери, принимающего посетителей, и он, поразмыслив, позвонил в полицию. И что обнаружили? Труп некого Азимова Азимова. По донесению, лысик последний, кто приходил к нему. Он, очевидно, сделал свое дело и поскорее смылся.

— Фу, — произнес Жирный. — Это я послал его попытаться установить причину исчезновения Азимова. Обнаружив его мертвым, он сразу же вернулся и доложил мне.

Несмотря на то что положение было критическое, я вынужден был взять тайм-аут, чтобы погордиться за старого обжору. В его словах, пожалуй, был смысл.

— Пошли, Лысик, — приказал инспектор, с трудом поднимая на ноги свое непослушное тело.

Но Жирный отрицательно помахал ему пальцем.

— Инспектор, я не потерплю такой возмутительной наглости в своем доме от вас, казаков. Предлагаю вам сделку. Вы соберете всех, имеющих отношение к этому делу у меня в кабинете в девять вечера, и я гарантирую выдать вам убийцу.

Инспектор поморгал на него своими старческими глазами.

— Ха! — сказал сержант. — Вы, наверное, думаете, что мы с ума спятим от радости.

Как будто все вернулось на десятки лет назад. Инспектору уже приходилось сталкиваться с этим. Он разозлился, но он чертовски хорошо понимал, что можно из меня сделать отбивную в подвале над Восточными Убийцами и позже.

— Заткнись, сержант, — раздраженно сказал он, затем обратился к Жирному, — Договорились. Кого вы хотите, чтобы я собрал?

В этот вечер в комнату набилось полно народу. Наши три первых клиента — Олдисс, Браннер, и Кларк; Кларк в красном кресле, а двое его коллег — желтых. Рядом с ними уселась соблазнительная, как всегда, Мата Хари Ле Гуин. Рядом с нею Карлос Махмуд аулд шейх, прямо из "Арабских Ночей", затем Карл Пол с красноватым носом, наверное, он убеждался в качестве продукции "Старых, Изнуренных Борьбой Винокурен". Сол в своей инвалидной коляске у самой стены в дальнем углу комнаты, и Орри с Фредом стояли рядом с ним.

Я, конечно, за своим столом. Рядом со мной инспектор, старающийся придать своему взгляду колючее выражение, да сержант. Сержант, очевидно, привык ложиться рано, и выглядел сонным.

Жирный, напустив на себя вид, который он принимает, когда притворяется, что еще не утратил свои прежние блестящие способности, прочно устроился в своем королевских размеров кресле. Перед, к моему удивлению, стоит судок с супом, который я утащил из комнаты Азимова.

Он начал было что-то совершенно неразборчиво, что теперь у него дело обычное, лепетать, когда зазвонил телефон.

Я снял трубку.

На экране видеофона появилось лицо в полицейской форме, ему лет пятьдесят — совсем еще пацан.

— Сержант Хайнлайн, сэр, я…

— Боюсь спрашивать, есть ли у вас имя? — сказал я.

— Ну, сэр, — ответил он мне. — Пауль Хайнлайн. Пишется так:…

На кой черт мне знать, как оно пишется? — заметил я. — Но спорю, что в датском или еще каком-нибудь богом забытом языке — это Чарли. Что хотели? Нам некогда, мы распутываем убийство.

В ответ на это он сглотнул, но все-таки сказал:

— Ну, жена инспектора попросила меня передать ему кое-что. В девять ему надо выпить стакан теплого молока и принять таблетку против старческого слабоумия.

— Это не поможет, — сказал я. — некоторые процессы необратимы.

Я выключил телефон.

— Ошиблись номером, — сказал я собравшимся.