Дело об убийстве маркиза де Лианкура (СИ)

— Может, ещё покушать? — жалобно спросил Жиль, глядя на него. — Вы вон какой бледный…

— Не нужно, я сыт. Никому не говори о том, что видел меня. Иди.

Жиль кивнул и серой мышкой юркнул в темноту. Марк устало опустил голову. В его душе кипела злость. Этот негодяй де Полиньяк всё же пытался арестовать Мадлен, ранил Шарля и забрал Монсо и Эдама. И если за жену он теперь мог не тревожиться: Клермон очень богатый, влиятельный и отчаянно смелый человек и искренне любит сестру своей обожаемой жены, то вот судьба секретаря и оруженосца его беспокоила. Если новый коннетабль осмелился душить удавкой графа и друга короля, то вряд ли будет церемониться с его слугами. Увы, пока он ничем не мог им помочь. Он сам оказался в очень уязвимом положении и не знал, что делать дальше. А ему просто хотелось прилечь и поспать хотя бы несколько часов. Может, тогда у него прояснится в голове, и он сообразит, что ему надлежит сделать, чтоб раскрыть этот заговор.

Потом он снова вспомнил, что его дед мёртв. Боль потери обожгла его с новой силой, и он вдруг подумал, что если сегодня же не пойдёт к нему проститься, то наверно уже никогда не увидит старика. К тому же он смог бы попутно осмотреть тело и рану. Всё же она выглядела довольно странно. Может, увидев её, он заметит ещё что-то, что могло бы послужить подсказкой к личности убийцы. В конце концов, расследование любого убийства должно начинаться с осмотра тела жертвы.

Жиль вскоре вернулся и принёс всё, что велел ему хозяин. Марк сунул отмычки в карман, потом открутил крышку термоса и глотнул давно остывшего отвара. Его вкус не изменился. Он всё так же обжигал и согревал, хоть и был холодным. Марк сразу почувствовал приятную волну, пробежавшую по телу, и его взгляд прояснился. Аккуратно, чтоб не пролить ни капли, он перелил остатки во флягу и прикрепил её к поясу, а потом надел маску. Жиль всё так же стоял рядом, глядя на него глазами старого верного пса. На прощание Марк улыбнулся и положил руку ему на плечо.

— Спасибо, Жиль. Ты хоть и маленький человек, но у тебя верное и благородное сердце. Я не забуду этого.

— Лучшей наградой мне будет, когда вы вернётесь домой и наведёте здесь порядок, — всхлипнул лакей.

— Не забудь, ты меня не видел, — на прощание напомнил Марк и, приоткрыв дверцу подвала, выскользнул на улицу.

Теперь, после глотка волшебного эликсира, приготовленного руками старого лиса, Марк чувствовал себя хорошо. Он бодро шагал по улице принцессы Оливии, глядя по сторонам и вперёд, чтоб не пропустить столь часто проходящий здесь патруль городской стражи. Быстро миновав Королевскую улицу, он двинулся дальше. Дворец его деда, как и его дом, задним фасадом выходил на улицу принцессы Оливии. Дойдя до него, Марк осмотрелся, а потом взглянул туда, где стоял ещё один такой же дом, принадлежавший графу Клермону. Ему хотелось окончательно убедиться в том, что его семье ничего не угрожает, и успокоить Мадлен, но он всё же решил не искушать судьбу. Какое-то время он стоял в переулке, наблюдая за домом маркиза де Лианкура, хотя понимал, что граф де Полиньяк вряд ли и там решился бы оставить своих людей.

Наконец, не заметив ничего тревожного, Марк пересёк улицу и подошёл к боковой двери, которая вела в кухню. Отперев её отмычкой, он вошёл и снова запер, потом направился мимо столов и больших котлов туда, где виднелся арочный проём двери. Миновав хозяйственную часть дома, он оказался в уже знакомых ему комнатах и залах. Он шёл по гулкой анфиладе, прислушиваясь к собственным шагам. Ему вдруг показалось, что этот просторный красивый дом умер вслед за своим хозяином, и ему стало грустно.

Он поднялся по боковой лестнице и вскоре подошёл к высокой резной двери спальни маркиза. Отворив её, он тихонько вошёл и замер, почувствовав, как сжимается от горя его сердце. По обеим сторонам широкой кровати стояли кованые шандалы с горящими свечами, и их свет падал на неподвижную фигуру, лежавшую на постели. Марк подошёл ближе и снял маску, вглядываясь в неподвижное бледное лицо своего деда.

Сама мысль о том, чтоб осматривать тело, показалась ему в этот момент кощунственной, и он опустился рядом с кроватью на колени. Он смотрел на деда, и вдруг почувствовал, как по его лицу полились слёзы.