Дело об убийстве Распутина

— Значит, дьявол? Ну, это, несомненно, все разом и объясняет. Конечно же, дьявол! И все это вы так выразительно и красиво описали, что даже неловко как-то задавать следующий вопрос, да видно, все-таки придется. Как вы могли, спустившись в подвал, смотреть на труп, щупать пульс трупа, долго изучать труп, а потом героически бороться с этим ожившим трупом? Откуда у вас появилось на это время? Судя по тому, что говорит Пуришкевич, времени у вас было только на то, чтобы спуститься в подвал, натолкнуться на совершенно живого Распутина, перепугаться насмерть и пулей вылететь из подвала, крича ваши знаменитые слова: «Он жив, он убегает»? Вы удивлены, кажется? Вот собственные Пуришкевича слова: «Мне послышались шаги внизу, у самой лестницы, затем до меня долетел звук открывающейся в столовую, где лежал Распутин, двери, которую вошедший, по-видимому, не прикрыл. «Кто бы это мог быть?» — подумал я, но мысль моя не успела дать себе ответа на заданный вопрос, как снизу раздался дикий, нечеловеческий крик, показавшийся мне криком Юсупова: «Пуришкевич, стреляйте, стреляйте, он жив! Он убегает…» Интересно и еще одно: ваш соучастник не помнит «дикого рева» Распутина, он услышал только ваш «дикий, нечеловеческий крик». Так что же на самом деле вы увидели, с чем столкнулись, спустившись вниз, в подвал? Что заставило вас так страшно испугаться? Не хотите рассказать? Хорошо! Расскажите же, пожалуйста, а что было потом?

— Я рванулся последним, невероятным усилием и освободился. Распутин, хрипя, повалился на спину, держа

в руке мой погон, оборванный им в борьбе. Я взглянул на него — он лежал неподвижно, весь скрючившись. Но вот он снова зашевелился… Я бросился наверх, зовя на помощь Пуришкевича. «Скорее, скорее револьвер! Стреляйте, он жив!» — кричал я.

— А почему вы сами не воспользовались оружием, которое у вас было? Пуришкевич, помнится, уверяет, что у вас был браунинг?

— Я сам был безоружен, потому, что отдал револьвер великому князю Дмитрию.

— То есть вы решительно утверждаете, что никакого браунинга у вас не было? Пуришкевич, стало быть, про браунинг выдумал? Зачем? Почему вы с таким упорством утверждаете, что стреляли в подвале именно из револьвера, взятого у великого князя Дмитрия? Ну, ладно, и это мы тоже пока оставим. Продолжайте, пожалуйста, ваш интереснейший рассказ! Итак, вы побежали вверх, по лестнице…

— …с Пуришкевичем я столкнулся на лестнице, у дверей кабинета. Он был поражен известием о том, что Распутин жив, и начал доставать свой револьвер, уже спрятанный в кобуру. В это время я услышал за собой шум. Поняв, что это Распутин, я в одно мгновение очутился у себя в кабинете и взял резиновую палку. Схватив ее, я побежал вниз. Распутин на четвереньках быстро поднимался из нижнего помещения по ступенькам лестницы, рыча и хрипя, как раненый зверь. Весь как-то съежившись, он сделал последний прыжок и достиг потайной двери, выходившей во двор. Каковы же были мое удивление и мой ужас, когда дверь распахнулась, и Распутин исчез в темноте!

— Что же вас так ужаснуло и удивило?

— Дверь была заперта на ключ, и ключ был увезен уехавшими менять автомобиль…