Дело об украденном саркофаге

— Но это значит, что у вас нет никаких свидетелей! Только косвенные улики! — разочарованно воскликнул Шульги, вновь приходя в возбужденное состояние. — Хотя нет. Его могут опознать сотрудники магазина «Гудеа», верно? Вы ведь сказали, что Цадок именно там приобрел перстень для моего отца!

— «Гудеа»… Цадок мог воспользоваться вашим телекомом? — спросил Ницан.

— Мог, разумеется. А что?

— То, что никакого Цадока в магазине «Гудеа» опознать не смогут. Они видели ваш фантом и уверены в том, что именно вы купили украшение. Мало того: именно вам их консультант порекомендовал обратиться к Лугаль-Загесси.

— О небо… — простонал Пилесер Шульги, опускаясь на стул. — Выходит, единственным подозреваемым в совершении убийства, являюсь я?

Ницан пожал плечами.

— Нет, разумеется. Фантом — такая же косвенная улика, как и те, которыми мы располагаем в отношении Цадока. Кроме того, кукла из черного воска, обнаруженная вами в комнате секретаря, свидетельствует против него и в вашу пользу.

— Да, но этом в том случае, если полиция поверит, что я действительно ее нашел! А если они скажут, что двойника Лугаль-Загесси сделал я и именно я его убил? — Пилесер Шульги почти кричал. От его самообладания не осталось и следа.

— Успокойтесь, — сказал Ницан. — Не думаю, что они всерьез попытаются вас обвинить. В данный момент они вообще не занимаются расследованием смерти вашего отца. Их интересует убийство Лугаль-Загесси.

При этом детектив, разумеется, умолчал, что такой профессионал как Лугальбанда сумеет сложить два и два, если только уже не сделал этого.

— Но расследуя убийство Лугаль-Загесси они непременно выйдут на меня, — не унимался глава «Дома Шульги». Правда, слова детектива его немного успокоили. — Отсюда один шаг до смерти Навузардана Шульги…

— Значит, нам нужно поторопиться, — заметил Ницан. — Например, разыскать вашего секретаря. В этом случае мы сможем предъявить полиции настоящего преступника. Обилие улик вынудит его признаться. Верно?

Шульги кивнул, хотя на лице его сохранялось выражение сомнения.

— Мне нужно задать вам еще несколько вопросов — прежде, чем я продолжу расследование, — Ницан подчеркнул слово «продолжу».

— Да, конечно, — ответил Шульги. Вынув из кармана пачку бумажных салфеток, он вытер лоб, покрывшийся испариной во время разговора. — Я к вашим услугам. Но давайте вернемся в кабинет — у меня много дел. Со мной должны связаться наши партнеры, мне не хотелось бы нарушать рабочий график.

Вернувшись в кабинет, он немедленно связался с кем-то по телекому и повел малопонятный детективу разговор о каких-то банковских проблемах. Ницан, впрочем, и не слушал. Он был занят своими мыслями.

Умнику окончательно надоел карман. Он осторожно высунулся, увидел задумчивого детектива, осмелел и одним прыжком выскочил прямо на письменный стол перед занятым серьезным разговором Пилесером Шульги. Рапаит вприпрыжку подошел к телекому и оседлал темное облако, заменявшее фантома (видимо, Шульги не хотел, чтобы собеседник видел детектива или детектив собеседника). Попытки Ницана незаметными для Пилесера жестами призвать демона к порядку успеха не принесли. Умник сидел в двадцати сантиметрах от Шульги и корчил ему рожи.

Хмурый Шульги смотрел в стол, говорил короткими, властными фразами. Умнику надоело сидеть на облаке, он спрыгнул на стол, несколько раз перекувыркнулся через голову, перескочил на руку Шульги. Как раз в это время миллионер руку поднял — видимо к аппарату — и вновь положил на стол. Умник кубарем отлетел в сторону, и тут Ницан изловчился поймать его и вновь водворить в карман.

Закончив разговор, миллионер предложил Ницану задавать вопросы. Детектив поинтересовался содержанием завещания Навузардана Шульги. Пилесер помрачнел.

— Насколько я понимаю, вас интересует, у кого были основания желать смерти моего отца, — сухо сказал он. — Тут дела обстоят, опять-таки, не очень удачно для меня. Согласно завещанию, именно я являюсь главным наследником.

— А кто еще упомянут? — спросил Ницан. — Например, ваш брат?

— Этана? Он получает десятую часть основного капитала и компанию «Косметика Иштар» в управление. Правда, контроль над компанией также остается за мной.

— Понятно. Секретарь?

— Десять тысяч пособия в случае увольнения и двадцатипроцентную прибавку к жалованию, если остается, — ответил Пилесер Шульги.

— Кто-нибудь еще упоминается?

— Упоминаются многие, но суммы ничтожны — по сравнению с названными.

— Скажите, — после небольшой паузы спросил детектив, — вам говорит что-нибудь имя Зуэн?

— Зуэн? — Пилесер Шульги удивленно посмотрел на собеседника. — Да, это имя упоминается в конце завещания. Отец указал, что инженер из Ир-Лагаша Зуэн должен получить сто тысяч. Но только в том случае, если этот человек сам обратится ко мне после смерти Навузардана Шульги.

— Он обращался?

— Нет. Пока нет. А что? Вы его знаете?

— А не встречалось ли вам в завещании имя Ингурсаг? — детектив игнорировал вопрос миллионера.

Пилесер Шульги нахмурился.