Дело одинокой канарейки

– Так это не понты? Ну, воще... – Надежда Кричевская – Пинелли отступила в глубь квартиры. – Я думала, кто-то из наших прикалывается. Заходите.

Лозенко огляделся. Неопрятная темноватая квартира, да и сама хозяйка вызывали у него отвращение. Ему казалось, перешагни порог – и насквозь пропитаешься этим запахом гнили. Запахом нищеты и утраченных иллюзий. Но, увы, выбора у него не было – большие деньги требовали больших жертв. Оставалось надеяться, что когда-нибудь он наконец сможет общаться только с теми людьми, которые ему приятны. Герман подавил вздох и заставил себя перешагнуть порог квартиры.

– Судя по вашей фразе, у вас здесь много хороших знакомых? – спросил он, устраиваясь в широком неудобном кресле с истертой обивкой.

Комната, как, впрочем, и весь дом, давным-давно требовала ремонта: потолок в каких-то потеках, обои потемнели и кое-где отстали от стен, краска на окнах топорщилась сероватыми струпьями. Мебель была старая, разномастная, видимо оставшаяся от разных жильцов. В самом центре комнаты стоял круглый стол, покрытый тяжелой застиранной скатертью. На полу, словно квадрат Малевича, кусок черного ковра. Через распахнутое окно доносился запах гниющих отходов.

– Так у вас много друзей? – повторил свой вопрос Герман, а сам подумал: «Костюм придется отдавать в чистку».

– У кого? У меня? Да вы что! – Хозяйка рассмеялась. – Здесь же одни шлюхи живут. Они мне страшно завидуют, ну, что я вышла замуж и получила гражданство, вот и стараются подлянку какую кинуть. Однажды даже крысу дохлую под дверь подбросили. Хотела в полицию на них заявить, а потом думаю: да чтоб вы, стервы, загнулись!

– А где ваш муж? Ничего, если он застанет вас в неглиже наедине с мужчиной? – Лозенко прекрасно знал, что муж Надежды Кричевской умер год назад, разбившись на мотоцикле, а сама она живет на крошечную пенсию, не брезгуя, впрочем, и проституцией.

– Я вдова. – Голос прозвучал скорбно, со сдержанным, прекрасно отрепетированным надрывом. – Антонио погиб одиннадцать месяцев назад.

– Простите, я не знал.

Возникла пауза. Девица прибрала белье, разбросанное по всей комнате, а Герман размышлял, как ему быстрее покончить с делом и не проколоться. С такими особами надо держать ухо востро.

– Я не знаю, насколько подробно вам описали суть нашего предложения...

– Ни на сколько, – девица хихикнула, – я подумала, что это наши дуры развлекаются, и просто бросила трубку.

– Понимаю вас. – Лозенко соединил кончики пальцев обеих рук. – Тогда попробую вкратце изложить наше предложение, чтобы понапрасну не занимать вашего времени.

– Да ладно, – Кричевская наконец уселась на стул, поджав ногу так, что Герман не знал, куда отвести глаза. – С таким мужчиной можно и время потратить!

– Спасибо... – Лозенко выдавил улыбку. – Дело в том, что наша компания снимает многосерийный документальный фильм о бывших советских гражданах, оказавшихся в различное время за рубежом...

– Я поняла. – Кричевская прищурилась. – А документы у вас есть?

Для особы, ведущей сомнительный образ жизни, она была слишком предусмотрительна. А может, так и должно было быть. Лозенко молча протянул хозяйке свои документы. Девица долго их изучала, кусая губы.

– А я могу позвонить, проверить?

– Разумеется. Лично у меня полно времени, я в командировке!

Кричевская беспомощно посмотрела на телефон. Интуиция подсказывала, что необходимо позвонить и проверить пришедшего к ней лощеного мужчину, но ей страшно не хотелось тратить деньги на звонок в Москву.

– Вы не обижайтесь, но сейчас такая жизнь... – наконец пробормотала она. – Каждый только и норовит тебя подсидеть.

– Я прекрасно вас понимаю, уважаемая Надежда Михайловна. – Лозенко улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой. Это должно было подействовать успокаивающе. – Вы просто обязаны проверить все самым тщательным образом. Кстати, для этого совсем не обязательно звонить в редакцию в Москву, вы можете позвонить и в наше посольство в Риме, там есть сведения о моей аккредитации.

В лице Кричевской что-то дрогнуло. Было видно, что она очень хочет ему верить, но в глубине души все-таки сомневается. Видимо, жизнь давно отучила провинциальную девочку верить в чудеса.

– Давайте я сначала послушаю, что вы хотели мне предложить.

– Пожалуйста. – Герман понял, что звонить она не будет. – В конце концов, мы можем поступить еще проще: если мое предложение покажется вам более или менее подходящим, вы сами прилетите в Москву и сможете проверить все на месте.

– Посмотрим, – уклончиво ответила хозяйка и осторожно осмотрела своего собеседника с ног до головы. От ее взгляда не ускользнула слишком дорогая для обыкновенного журналиста одежда.

– А сколько вы получаете? – вдруг спросила она.

Лозенко усмехнулся, он ожидал подобного вопроса. Сразу было видно – девица прошла Рим и Крым.

– Десять тысяч. Ну или около того. В зависимости от результата.

– Десять тысяч чего? – Кричевская выглядела испуганной. Лицо ее перестало быть вульгарным, а стало просто глуповатым.

– Долларов, разумеется. А вы подумали лир?

– Вам столько платят?!