Дело огня

— Возьми Тэнкэна с собой, — тон господина дайнагона был самый непринужденный. Тон человека, не представляющего, что ему могут отказать. — Юноше нужно развеяться.

* * *

Кэйноскэ прежде никогда не хотелось нарушить статью устава, которая запрещает поединки по личным мотивам. Ту, что запрещает покидать ополчение — хотелось, а эту нет. Пока не оказалось, что эти мерзавцы Ямадзаки, Сайто и Тодо привели его в веселый дом, чтобы подсунуть под него женщину.

Еле вырвался Кэйноскэ от размалеванной шлюхи, сказавшись, что живот разболелся до невозможности, и если он сейчас же не доберется до отхожего места, то ему сделается плохо прямо в этой комнате. Надо сказать, не очень-то и соврал: отвратительная почти до рвоты была шлюха — толстозадая, писклявая, вертлявая. И как только Ямадзаки пришло в голову, что он польстится на такую? Как господину Хидзикате пришло в голову, что он хоть на кого-то здесь может польститься?

Он ожидал какого-то подвоха, когда Хидзиката сказал «это приказ». Сначала думал, что господин фукутё сам соизволит втайне прийти сюда, скрыв лицо под глубокой шляпой. Потом, когда выпили уже довольно много, а Хидзиката все не появлялся, Кэйноскэ подумал другое — что фукутё намекнул за кем-то из троих проследить, и старался внимательно слушать разговоры. Но троица собутыльников не говорила ни о политике, ни о делах отрядных, а все больше о своей жизни и юношеских годах, девки подливали, хихикали и играли — одна на барабанчике, вторая на сямисэне, третья на кото, а четвертая, самая разодетая, танцевала. Именно она после танца подсела к Кэйноскэ, разговоры принимали все более непристойный оборот, и наконец выяснилось, что Кэйноскэ грубо провели. Под насмешливые и похабные напутствия ему пришлось проследовать за размалеванной тварью через внутренний садик в дальние комнаты, откуда насилу удалось вырваться.

Сначала он хотел вызвать всех троих, но, пока спускался, сообразил, что они не согласятся, потому что — устав. Но можно было попросту выругать их как следует, или нет, еще лучше — сохранив достоинство, молча уйти…

Но чтобы уйти молча, нужно взять меч и надеть сандалии, а меч стойке у входа. Чтобы до него добраться, следовало пройти мимо комнаты, где оставшиеся трое продолжали пировать с девками.

— Спорим, что у нее ничего не выйдет? — услышал он голос Сайто. — Ты напрасно отправил с ним Хацугику. С ним надо было отпустить вот эту, как тебя…

— Химавари, господин, — пролепетала девушка. Кэйноскэ узнал ее голосок — она играла на барабанчике и пела.

— Химавари так Химавари, — миролюбиво согласился подвыпивший Сайто. — Она щупленькая, как мальчишка, может, ему бы и понравилась.

— Госпожа Хацугику — лучшая ойран, — бойко возразила девица, игравшая на сямисэне. — И самая опытная.

— Я подумал — раз ее прозвание «Первая хризантема», пусть и у Миуры она будет первой, — оправдывающимся тоном проговорил Ямадзаки. Все засмеялись. Кэйноскэ стиснул кулаки и осторожно прошел мимо двери.

Тут-то удача снова скорчила ему рожу: хозяин заведения скрючился за конторкой, нипочем не желая уходить. При нем не хотелось брать меч со стойки и сандалии с полки, так что Кэйноскэ отступил назад, в тень. Но слушать пьяные шуточки на свой счет тоже было противно, и юноша отошел еще дальше, к дверям, расписанным соснами и журавлями.

За этими закрытыми дверями тоже веселилась компания. Кэйноскэ вслушался в разговор — молодой голос явно заканчивал какую-то историю, но обладатель его сидел далеко от дверей, и юноша не мог расслышать его внятно.

— Так стало быть, — сказал другой, грубоватый голос старшего мужчины, — тебя в дом господина направил не кто иной, как сам Абэ-но Сэймэй. А ты еще говоришь, что боги тебя ненавидят. Ярэ-ярэ! Стыдись, Тэнкэн!

У Кэйноскэ от затылка к лопаткам прокатился холод. Тэнкэн? Головорез Тэнкэн, которого искали в Эдо и Киото — он здесь? Или это просто совпадение? Юноша развернулся к фусума лицом, ища в них щель, чтобы осмотреть комнату.

— Не называйте этого имени, — произнес молодой голос. — Мало ли кто услышит.

— Брось, тут все свои, и даже девушки нас не выдадут. Они знают, что у меня с предателями разговор короткий, правда, О-Кири?

— Да вы как скажете, Ато-сэнсэй, — девица захихикала, потом тихо взвизгнула: видно, ее ущипнули.

— Все-таки осторожнее надо, — сказала другая девица. — Кто знает, что за гости в соседних комнатах. Сюда заходят и сторонники сёгуна.

— Пусть заходят, — бросил кто-то третий. — Мы их тут встретим.

Болтай-болтай, злорадно подумал Кэйноскэ. Посмотрим, что ты запоешь, когда сюда наведаются наши, не оставляя мечей на стойке.

— Тише, тише, господа, — примирительно сказала девица. — Вы ведь пришли веселиться, а не драться, так будем же веселиться. Пусть О-Кири станцует нам, а я сыграю. Зачем же вы наливаете себе сами, молодой господин? Давайте я…

— Пустое, — отозвался тот, кого называли Тэнкэном.

Кэйноске, не найдя щели в сёдзи, продрал тихонько бумагу ногтем, и смог наконец заглянуть внутрь.