Дело «Памяти Азова»

Мятеж «Государева корабля»

В отличие от событий на «Потемкине», о которых оставили свои вспоминания исключительно участники мятежа, о восстании на «Памяти Азова» оставил воспоминания и представитель антиреволюционной стороны капитан 2–го ранга Николай Николаевич Крыжановский, опубликовавший их в журнале «Морские записки» в 1948–1949 годах в Нью—Йорке.

Чтобы не пересказывать воспоминания Н. Н. Крыжановского, дадим слово непосредственному участнику тех событий: «Бунт команды на крейсере «Память Азова» произошел летом 1906 года в Балтийском море, в бухте Папонвик, близ Ревеля. При этом большинство офицеров было убито или ранено, корабль попал в руки мятежников и поднял красный флаг. Крейсер стрелял по военным судам, требуя их присоединения к «революции», и намеревался бомбардировать города, принуждая «берег» к тому же. Это вооруженное восстание идентично с мятежом на броненосце «Князь Потемкин—Таврический» в Черном море: оно является крупным революционным актом в военной среде и представляет собой значительный исторический интерес.

Лично мне, тогда 19–летнему мичману, выпало на долю быть действующим лицом в этой тяжелой драме, и все происходящее оставило глубокий след в моей душе и сильно отпечаталось в молодой памяти, как только может отпечататься переживание в возрасте 19 лет. Впоследствии многие наши офицеры и некоторые иностранцы побуждали меня написать историю этого восстания, однако я это откладывал, из осторожности, так как в советской России еще сравнительно недавно преследовали и убивали участников и причастных к этому делу лиц.

Зиму с 1905 на 1906 год крейсер стоял на «паровом отоплении» в Кронштадтской гавани. Это была новая форма зимовки судов со всей командой, вместо старого разоружения. Команда и офицеры жили на кораблях, отоплялись своими котлами. Вместо вахты несли дежурства. В город увольняли свободно. Молодые офицеры жили всегда на корабле и лишь «съезжали на берег». Женатые же, старшие, уходили вечером домой, на берег. Конечно, командир и старший офицер чередовались.

Этой зимой революционные агенты и занялись командой «Азова» вплотную. Для этого в Кронштадте было довольно агентов, были деньги, были женщины. На корабле находилась лишь, собственно, команда крейсера. Ученики артиллерийского класса в то время жили в артиллерийском отряде на берегу и занимались в классах.

Зимой, на паровом отоплении, команда жила неплохо. Пища выдавалась та же, что и в море. Во флоте команду всегда кормили хорошо, сытно. Редкий матрос дома мог иметь такую пищу. Будет довольно назвать только две цифры из рациона: три четверти фунта мяса в день на человека, хлеба неограниченно. Кроме того, овощи, крупа, макароны, масло, чай, сахар, табак и другие продукты. Вина, то есть водки, одна чарка в день: 1 чарки перед обедом, 1, перед ужином. В то время уже многие матросы, особенно бережливые крестьяне, водки систематически не пили и предпочитали получить «за непитое» по 8 копеек в день, т.е. 2 рубля 40 копеек в месяц, как прибавка к жалованию.

Одевали матросов прекрасно. Уходя в запас, матросы увозили тюки одежды домой. Излюбленный козырь пропаганды «плохие харчи», имели большой успех в среде русского крестьянства. Однако во флоте это звучало неубедительно. Зато чисто революционная пропаганда во флоте имела несравненно больший успех, чем, например, в армии. Большинство матросов современного флота являются людьми с некоторым образованием, специалистами, прошедшими школу на звание машиниста, кочегара, минера, электрика, телеграфиста, артиллериста, гальванера, сигнальщика и др. Некоторые из них уже до службы проходили техническую школу, работали на заводах. Неграмотные очень быстро выучивались грамоте, так как эти занятия производились каждую зиму, под руководством опытных нанятых учителей. Матросы могли читать книги, газеты. Стоя зиму в гавани у заводов, матросы были все время в общении и собеседовании с заводскими рабочими. Поэтому агенты политической пропаганды имели доступ на корабль и могли, не торопясь, вести свою работу. В течение зимы из среды команды выделился революционный комитет, а лидером всего движения стал артиллерийский квартирмейстер 1–й статьи Лобадин. Лобадин был типичный лидер в среде русского простого народа. Среднего роста, широкоплечий, «квадратный человек», большой физической силы. Широкое лицо, белесоватые, исподлобья, глаза. Большого характера, с диктаторской повадкой…

С началом кампании революционное брожение на корабле стало чувствоваться явственно. Начались нарушения дисциплины.

«Память Азова» и «Рига» стояли на якорях посреди бухты (бухта Папонвик. — В.Ш.), а минные суда в глубине бухты, у берега. «Сообщение с берегом», т.е. привоз провизии, почты, сношения с портом, госпиталем и прочее производились при посредстве посылки минных судов в Ревель. На берег спускали «погулять в лес».