Дело парижского бульвардье

— Я не тщеславный дурак, Ватсон, получающий удовлетворение от побрякушек и грамот. Тайная группа еврейских анархистов не нанимала Юрэ. Его наняли французские генералы, надеявшиеся, что после убийства президента положение либералов и евреев в стране станет еще более тяжелым. Даже сторонники и политические союзники президента хотели его смерти — в качестве мученика он был бы гораздо удобнее и полезнее. А человеческая жизнь, жизнь главы государства, ничего не значила для них. Думаю, если ему хватит ума, он вскоре подаст в отставку[5]. Что касается капитана Дрейфуса, то внимательное изучение его дела, а также поиски и поимка Юрэ убедили меня в том, что он абсолютно невиновен. Генералитет сделал его козлом отпущения только из-за того, что он был евреем. Жирак обратился к нам за помощью не потому, что он не доверял своим людям, а потому, что он не доверял своему правительству. Как он сам говорил, «измена повсюду, даже на высшем уровне». Многие из наиболее важных политических деятелей и должностных лиц Франции знали правду, но ничего не делали. — Со вздохом Холмс опустил коробочку с письмом президента и орденом Почетного легиона в ящик стола. — Когда Дрейфус получит свободу, я повешу эти знаки отличия рядом с другими моими наградами, Ватсон. А до тех пор они останутся под замком.

В течение долгих двенадцати лет[6] орден и письмо лежали нетронутыми в том ящике стола, даже когда Холмс поселился в графстве Суссекс. Шерлок Холмс был человеком слова. И, при всем его тщеславии, он был человеком чести.