Дело Пентагона (СИ)

Через некоторое время Шон тащит меня танцевать, но он не просто не ведет, он даже не сохраняет вертикальное положение тела. После того, как мы опрокидываем пару столиков, я начинаю опасаться, что администрация нас вышвырнет, а никуда довести я его не смогу, потому уговариваю сесть. Пытаюсь завести разговор, но он мне не позволяет. Вместо этого Шон протягивает бармену купюру и просит сменить музыку на «что-нибудь приличное». Собственно, сколько я знаю Картера, у него метод один — заплати, и все путем. Он считает, что все покупается, вопрос в цене. В чем-то он прав, меня ведь ему купить удалось. Именно купить. Не деньгами, но сути не меняет. Расчувствовавшись, бармен наливает Шону «за счет заведения», якобы в благодарность за щедрые чаевые. Насколько я знаю, мелодию можно сменить и за просто так, а учитывая, сколько Картер пожертвовал парню за стойкой на чай, тот может весь вечер нас поить, не потратив ни цента.

А жизнь, тем временем, налаживается, и вместо занудных переливов волынки включается Тина Тернер и ее «I will survive». Это я твержу себе каждый день. Я выживу. Выживу. Все мы выживем. Мной завладевает меланхолия, но ровно до того момента, пока Шон со студентами снова не выпивают и не начинают ходить кругами, изображая нечто подозрительно напоминающее американских ковбоев. Текила, которую я пытаюсь проглотить, попадает аккурат в легкие, и я чуть не умираю от кашля. Серьезно? Ковбои? Мои руки так и чешутся записать их на видео и выложить на ютуб. А еще эти чудаки поют. Хором, хотя получается, разумеется, нескладно. То, что Миссисипи граничит с Техасом не означает, что мы любим наших соседей. Открою вам тайну, техасцев никто не любит. Но мужчины там на зависть: пыльные, потные, широкоплечие и со шпорами на ботинках… И, черт, в исполнении Шона это так смешно! Студенты вопят и улюлюкают. И где-то внутри меня распространяется тепло. Мне хочется улыбаться, и все равно, даже если виной тому одна лишь текила. Но почему Шон не может быть таким всегда? Может быть, спившийся Картер не такая уж плохая идея? Он веселится и никого не взламывает. А потом я вспоминаю про журнальный столик, и… мне нужно еще текилы.

Но только я делаю глоток, Шон вдруг поднимает руку и заявляет:

— Спо… спорим. — У него даже язык заплетается. — Что хоть я и пьяный, обыграю в бильярд каждого из вас. — И студенты, которые едва ли более трезвые, соглашаются с готовностью бойскаутов!

Пока мы с Шоном идем к столу (в некотором смысле я его тащу на себе), он мне рассказывает, что бильярд — одно из немногих увлечений, которое они разделяют с Алексом. И эти слова снова посылают по моему телу теплые токи, заставляют улыбаться. Ну, я понимаю, что влюбляться в Шона — худшая идея в мире, но в отсутствие других кандидатур и при наличии бутылки он просто идеал!

Я, признаться, сильно сомневалась, что Шон обыграет в бильярд хоть кого-то, но он… обыгрывает. Одного за другим. Словно насмехаясь. Может быть, пьяным он только притворяется? Это длится уже несколько часов, удары по шарам, пьяные крики и новые, и новые порции выпивки. И все так чудесно, что я бы и дальше продолжала волшебный вечер, но мысли о сексе гонят прочь. Когда мы покидаем бар, на часах уже три.

— Как мы доберемся и куда? — спрашиваю я Картера, не особенно рассчитывая на ответ, потому что адекватным он не выглядит. А он и не отвечает, просто со второй попытки достает из кармана ту самую, уже знакомую мне, кредитку и указывает на ближайший отель.

На нас с ужасом смотрит администратор. Видимо, мы сегодня собой являем тот еще колорит. Надо собраться. Соберись, Джоанна, сделай умное выражение лица, ты же доктор философии! Да не перекошенное, а умное. Я залихватским жестом (чуть не промахнувшись) откидываю назад волосы, стараюсь идти ровно и придать себе максимально высокомерный вид, потому что это у меня получается лучше, чем все остальное. Мне, кстати сказать, удается, но тут, за моей спиной Шон сносит вазу и цветисто ругается, а я оборачиваюсь, спотыкаюсь и в итоге повисаю на стойке регистрации. Администратор в шоке.

— Здравствуйте, я доктор Конелл, а это редкий вредитель и будущий труп, если вы нас не впустите, — сообщаю я весьма трезвым голосом. Затем, вспомнив о карточке, протягиваю ее женщине за стойкой.

— Но эта кредитка на имя мистера Картера.

— Он профессор Картер, и этим именем вы можете опознавать будущий труп в морге. Не обращайте внимания на мой лепет. Американцы, — доверительно сообщаю я, подкладывая ладонь под щеку. Кстати, когда говоришь слово американцы, все как-то сразу становится проще, никому неохота связываться со свободомыслящей нацией. Только вот сволочь-Картер каким-то образом услышал мои слова и орет на весь вестибюль, что он австралиец. Но, как ни странно, администратору это очень даже помогает — она начинает стучать по клавиатуре с удвоенной скоростью.

— Что-нибудь еще нужно? — спрашивает женщина, пока я медленно засыпаю, опершись о стойку.

— Бутылку вина на опохмел, — сообщаю я сонно и веду Шона к лифту.