Дело Пентагона (СИ)

На мне было платье с цветами и широкими белыми полосками окантовки по краям, волосы скручены в замысловатый жгут и красиво спущены на одно плечо. Я не собиралась выходить на улицу, но раз Шон был дома, не поленилась нарядиться, причесаться и накраситься. Какой же я была дурой! Однако, в тот собственное стремление к внешнему совершенству стало для меня неким утешением, потому что в дверь позвонили, и то, что случилось после, не описать цензурными словами…

Я не стала дожидаться, чтобы на звонок вышел крайне раздраженный Шон, к тому же уже выучила урок: кто бы ни пришел его нужно выставить и побыстрее. Поэтому я подошла к двери и, не глядя в глазок, ее распахнула… а затем все заготовленные вежливые слова застряли в горле. Я сразу поняла, кто передо мной. Именно об этой особе рассказывали Джастин Картер и Роберт Клегг. Иными словами, по наши души явились концентрированные неприятности.

Одеты они были, однако, экстравагантно: в жакет с раскраской под зебру, желтый топик, аквамариновые брюки и золотые туфли на сумасшедших каблуках. В пальчиках, с длинными ногтями под цвет брюк, была зажата совсем не женская сигарета. И пахло так, будто незнакомка выкурила уже пачку. Однако, за табачным амбре я почувствовала духи. Очень дорогие духи. О да, рядом с Пани (а, разумеется, это была она) я в своем платье в цветочек показалась себе дешевкой. И не представляю, каким образом, ведь одета она была на зависть любому попугаю!

Видно, дело было не в одежде, ведь ее глаза обладали кошачьи прищуром и металлическим блеском поверх странной фиолетовой радужки, кожа не была знакома ни с расширенными порами, ни с солнечными лучами, а цвет ее волос смог бы повторить не каждый художник. Она была ниже меня сантиметров на десять, но сумасшедшие шпильки украли как минимум половину моего преимущества. И, черт, она была безупречнее не придумать!

Я возненавидела ее сразу. Вот на этом самом месте. Даже на порог пускать не хотела, потому что чувствовала, будто стою на пути у движущегося на всех парах состава. И сойти с рельсов уже не успеваю.

Мы с ней подняли глаза одновременно. Она, выходит, тоже меня разглядывала. Интересно, что увидела во мне она?

— Шон дома? — спросила Пани с легким австралийским акцентом. То есть приехала и жила здесь, совсем как я.

— Он занят и в такие моменты не очень любит посетителей, — попыталась я избежать лобового столкновения с поездом. Но это не прокатило.

— О, — рассмеялась она хрипловато. — Я курсе, но меня он точно примет.

И тут, словно в доказательство ее слов, к дверям ломанулась Франсин. Она и лаяла, и счастливо скулила, и облизать гостью пыталась…

О да, это меня обидело. Да, я посчитала ее поведение предательством. И да, я больше никогда не была добра с бедняжкой Франсин. Сейчас мне кажется это сплошным безумием, но если вы читали о таком явлении, как проецирование, то знаете, на кого я злилась, вы знаете, что раз мне нечем было задеть Шона, то его собаке досталось по полной. Пусть я, как и прежде, кормила Франсин и гуляла с ней, но отношение прежним не стало.

— Я позову его, — сказала я, задаваясь вопросом, насколько велика вероятность, что и остальные обитатели дома будут так же рады гостье, как собака. Мое сердце стучало глухо и больно. Что ей надо? Зачем она приехала?

— Шон, к тебе гости. — А он, чтоб его, даже не повернулся в мою сторону.

— Я занят.

— Гости передали, что ты отвлечешься и будешь очень рад их присутствию, — переступая через себя, сказала я.

— Вот как… Какие интересные гости. И кто это? — скучающим тоном спросил он.

— Женщина, — пожала я плечами, сама не понимая, почему назвала ее именно так. — Рыжая.

И вдруг случилось невероятное. Шон на мгновение замер, а затем моментально поднялся со стула и направился к двери на звуки лая и счастливого скулежа. А я подходить не стала, мне нужна была дистанция. Если бы в тот миг я могла убежать, чтобы сохранить свои иллюзии, я бы это сделала. Но вылезать в окно было как бы ниже моего достоинства.

А тем временем, Шон и Пани остановились друг напротив друга, и что-то такое повисло в воздухе, что даже Франсин притихла, реагируя на происходящее. Воздух стал душным, толстым, плотным, его стало невозможно проглотить. И тут губы Карины дрогнули в улыбке. А я… пусть это было трусостью, но я обрадовалась, что не видела выражения лица Шона.

Затем эти двое заговорили. Не по-английски. Я сразу вспомнила Алекса и заподозрила в иностранке русскую… Я не сильно ошиблась. А Шон махнул рукой в сторону кухни и выгнал собаку на улицу.

— Джоанна, Карина или, среди Бабочек, Пани. Потому что якобы по происхождению она в каком-то там колене полячка.

— Я чистокровная полячка, — сухо заметила она.

— Да? А ты хоть раз в Польше была? — фыркнул Шон. — Если мне не изменяет память, ты скрываешься от праведного возмездия в более… урбанизированных странах. — И хотя это было жалко, я все равно обрадовалась, что он начал знакомство с привычных подколок и придирок.

— Это тут вообще не при чем! — сощурилась Карина.

— Каждый из нас останется при своем мнении, — пожал плечами Шон.

А во мне взыграла вежливость.