Дело побежденного бронтозавра

Женщина в темном платке, принимавшая записочки и продававшая свечи, сказала Волину, что до конца вечерней службы осталось еще часа полтора, не меньше. Тот задумался: терять полтора часа на ожидание ему не хотелось. С другой стороны, выдернуть настоятеля посреди богослужения для разговора было, разумеется, делом совершенно невозможным.

— А вы крещеный? — спросила женщина, видя его колебания.

— Крещеный, но не воцерковленный, — коротко отвечал Волин.

— Это ничего, все равно постойте, послушайте. У нас службы хорошие.

Старший следователь удивился: он не знал, что службы бывают хорошие и плохие. Своей наивностью он даже немного повеселил собеседницу. Не хорошие и плохие, уточнила она, а есть, в которых благодать чувствуется, и есть такие… безблагодатные.

— А вы с отцом Георгием были знакомы? — спросил он.

Лицо у собеседницы стало грустным, она смахнула слезинку. Конечно, она знала отца Георгия, да и как не знать, он вторым священником служил в храме.

— Очень был хороший батюшка, внимательный, добрый, — вздохнула она. — Больше всего матушку его жалко, совсем молодая, у них даже и детишек еще не было.

— А телефон матушки у вас есть? — спросил Волин.

— У меня нет, но отец Амвросий знает.

Настоятель храма отец Амвросий оказался классическим русским попом — высоким, дородным, с крупными суровыми чертами лица, львиной гривой и большой седеющей бородой. Внушительный наперсный крест во время служения пускал легкомысленных зайчиков, черная ряса обнимала тело священника, словно облако, увеличивая и без того крупную его фигуру.

— Вы меня простите, что я буду задавать странные, может быть, и даже дикие, с вашей точки зрения, вопросы, — сказал Волин настоятелю, когда тот вышел к нему после службы, — однако таков порядок следствия.

Отец Амвросий молча кивнул, глаза его карие сейчас казались почти черными, в них мерцал грозный огонь, как будто не следователь стоял перед ним, а сам убийца. Ишь ты, подумал Волин, глазами жжет, как лазером, видно, боевой поп. И продолжил.

— Скажите, не было ли у отца Георгия врагов среди прихожан, причта или людей, служащих при храме?

— У священника один враг — Сатана, — густым голосом отвечал настоятель, — люди же, даже самые отпетые, ему не враги, а лишь заблудшие души, которых надлежит наставить на путь истинный.

Старший следователь подумал, что отец Амвросий почему-то виляет, не хочет отвечать на вопрос прямо. Впрочем, может, у них тут так принято — не подозревать без серьезных оснований. Как это там сказано в Евангелии: всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду? Однако же с таким подходом убийцу нам придется искать очень долго. Придется поднадавить слегка на отца настоятеля.

— И все же, — Волин говорил мягко, но настойчиво, — попробуйте вспомнить, не было ли конфликтов, пусть даже и самых мелких, или просто непонимания между покойным и паствой? Может, он на кого-нибудь слишком суровую епитимью наложил или что-нибудь в этом роде, обидел кого-то?

Священник отвечал в том смысле, что народишко у них, конечно, дикий, но не до такой степени, чтобы за епитимью лишать пастыря жизни. Да и какую тот мог наложить особенно суровую епитимью — «Отче наш» сто раз прочитать? Или, может быть, пост усиленный назначить? Нет, отец Георгий был мягкий, добрый человек, совершенно не склонный к конфликтам, и на его, отца Амвросия, памяти не было у него ни с кем никаких распрей.

— Тогда, может быть, у убийства этого имеется религиозная подоплека? — спросил Волин. — Фанатики какие-нибудь… Бывали же случаи.

Настоятель покачал головой. Случаи бывали, конечно, вот только этот случай на прежние не похож. Миссионерской деятельностью отец Георгий не занимался, по идейным вопросам ни с кем не сталкивался, у него даже аккаунта своего в соцсетях не было. О существовании такого пастыря среди мирян знало только совсем небольшое количество прихожан храма, где служил убиенный.

— А вы-то сами как думаете, кто убил отца Георгия? — спросил Волин.

— А Сатана и убил, — отвечал отец Амвросий безапелляционно.

Старший следователь слегка опешил. То есть как — Сатана? Это так следует понимать, что отец всякой лжи оставил срочные дела в преисподней, поднялся на поверхность, подстерег священника на его собственной подмосковной даче, ударил кирпичом по голове и был таков?

— Нет, конечно, — поморщился настоятель. — Сатана убил не сам, разумеется, а руками какого-нибудь бесноватого. Плохо, что случилось это за городом, а не в городе. В городе всюду камеры, наверняка записи бы остались.

Старший следователь согласился. Увы, в доме отца Георгия камер не было, и не могли они запечатлеть страшный момент его гибели. Что ж, придется, видно, опрашивать всех, кто при храме состоит, может, из них кто-то что-то знает…