Дело побежденного бронтозавра

Соотечественник Камакуры-сенсея, войдя в его кабинет, несомненно, удивился бы отсутствию здесь татами или хотя бы циновок. Однако хозяин дома, живя в России, не сидел на циновках – и не только потому, что оказался на Западе, где все уважающие себя люди сидят на стульях, а циновки почитаются безусловной дикостью. Все дело в том, что на циновках не рекомендовали сидеть даже японские врачи: в последнее время считалось, что от сидения на них искривляется позвоночник, отчего человек становится меньше, чем предусмотрено природой. А японцы, как известно, и без того не отличаются великанским ростом, за что и получили от русских соседей обидное прозвище макак.

Впрочем, на этот счет разные существуют мнения. Иные сказали бы, что японцев зовут макаками вовсе даже не за малые размеры и присущее им характерное выражение лица, а за то, что цивилизация их не пошла так далеко, как на Западе, и они вынуждены все возможные изобретения заимствовать у европейцев, или попросту обезьянничать. Так или иначе, обидное мнение о японцах как о макаках в России устоялось весьма прочно, и на него не повлияли даже последние военные успехи Страны восходящего солнца.

Итак, войдя в кабинет чуть более поспешно, чем обычно, Константин Петрович был неприятно удивлен. Здесь на диване привольно расположилась парочка весьма подозрительных субъектов, неизвестно как сюда попавших в отсутствие хозяина.

Первым непрошеным гостем оказался некий худощавый седеющий субъект в удобном сером сюртуке, вторым – азиат, в котором Камакура с неприятным чувством опознал уроженца Срединной империи. Азиат этот, или проще говоря китаец, облачен был в слишком для него респектабельный костюм-тройку темно-оливкового тона. Но главным, разумеется, был вовсе не костюм, а возмутительное чувство превосходства, с которым он глядел на Камакуру. И если от европейца еще можно было стерпеть подобное выражение лица, то ходить с такой физиономией представителю нации низшей, второстепенной, было совершенно непозволительно.

Впрочем, даже не это сейчас беспокоило Камакуру. Важнее было понять, с кем именно имеет он дело. Больше всего приход незнакомцев походил на ограбление. Однако, если незваные гости – грабители и воры, почему, скажите на милость, они чувствуют себя в чужой квартире столь вольготно? Этот вопрос следовало выяснить, причем выяснить немедля.

– С кем имею удоворьствие, господа? – поинтересовался Камакура-сенсей. Сказал он это весьма церемонно, потому что вежливость и гостеприимство для японца превыше всего. Произнося обязательные для воспитанного человека фразы, он одновременно прикидывал, как бы ему получше подобраться к столу, где он прятал свой верный револьвер, из которого так удобно было бы перебить незваных гостей. – Заодно позворьте узнать, как вы оказарись в моем доме?

– Ничего нет проще, – любезно отвечал господин в сюртуке. – Разрешите вам заметить, что серьезные люди уже давным-давно не запираются на английские замки. Их можно вскрыть даже английскою же булавкой, не говоря уже о более существенном инструменте, таком как наша родная русская отмычка.

Пока он говорил, Камакура-сенсей сделал несколько незаметных шагов в сторону заветного стола. Простодушный этот маневр, однако, заметил возмутительный китаец.

– Куда крадешься? – вдруг заговорил он в неожиданно простонародной манере и на чистом русском языке притом. – Я тебя спрашиваю: куда крадешься, японская морда?

Учитывая, что Япония и Россия уже больше полугода находились в состоянии войны, японцы от русских нынче могли услышать в свой адрес самые неожиданные выражения. Однако, чтобы так, впрямую, в собственном доме, да еще и китаец звал вас японской мордой? Положительно на дипломатический разговор рассчитывать не приходилось. Следовательно, ждать было больше нечего, и действовать надо было незамедлительно.

В два огромных прыжка Константин Петрович преодолел расстояние, отделявшее его от стола, выдернул верхний ящик, запустил туда руку – и ощутил щемящее чувство утраты. Он еще немного пошарил в ящике и, окончательно убедившись, что там пусто, в ярости повернулся к незваным гостям. Лицо его, впрочем, было по-прежнему бесстрастно, только глаза метали молнии…

Нет, европейцы совершенно напрасно недооценивают азиатов вообще и японцев в частности. Японцы не только хитры и изворотливы, им также нет равных в рукопашном бою. Конечно, на Западе существуют свои боевые искусства, обычно примитивные и основанные на грубой силе, но сердце боевых искусств, как известно, не в силе, а в мягкости, в правильном использовании пустого и полного. И это как нельзя лучше доказывает японское боевое искусство дзю-дзюцу. Один легкий, почти незаметный тычок в нужную точку – и самый огромный европеец безропотно валится на пол, как шкаф с подпиленной ножкой. Надо только дотянуться до нужного места на этом шкафе…