Дело предубежденного попугая

— Очень сожалею, — ответил Мейсон. — Я не предвидел такой возможности.

— И какие из всего вами сказанного следуют выводы? — спросил шериф Барнес.

— Пока я еще их не сделал, — признался Мейсон. — Мне необходимо прослушать весь ход дознания.

— Вы считаете, что после этого вы сумеете прийти к определенному решению?

— Да, думаю, что смогу, — ответил Мейсон. — Если мне разрешат допросить свидетелей.

— Это вроде как зависит от коронера, не так ли? — спросил шериф.

— Да, — согласился Мейсон. — Но я не сомневаюсь, что если вы предложите ему в интересах правосудия разрешить мне опросить свидетелей, он согласится.

— Я полагаю, он решит посоветоваться с окружным прокурором об этом, — задумчиво заметил шериф.

— В таком случае, — сказал Мейсон, — мы пропали.

Шериф выпрямился, так что стул издал долгий, протестующий писк, от которого Делла Стрит поморщилась. — Хорошо, — сказал он, — я дам вам знать примерно через час. Мне придется поговорить с коронером и окружным прокурором. Лично я, Мейсон, на вашей стороне . Я не возглавляю обвинение, но я возглавляю департамент уголовных расследований. В моем округе было совершено убийство. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы выяснить, кто совершил это убийство. Я думаю, вы предубеждены, потому что считаете Хелен Монтейт невиновной, в то время как я думаю, что она виновна. Естественно, вы пытаетесь защитить своего клиента. С другой стороны, у вас гораздо больше опыта в расследовании убийств, чем у меня. Я не позволю водить меня за нос, но я приму любую помощь, и буду чертовски рад ее получить. Откровенно говоря, я думаю, что если Раймонд Спрэг и пойдет на такое отступление от правил, то только в надежде, что вы оступитесь!

— Что же, это меня вполне устраивает, — усмехнулся Мейсон. — Со своей стороны обещаю сделать так, чтобы у всех создалось впечатление, будто я действую заодно со Раймондом Спрэгом. От него зависит, будет ли так на самом деле.

Шериф выглянул в окно. Очевидно, он обдумывал линию своего поведения. Наконец сказал:

— Я думаю, вы хотите видеть Элен Монтейт? — Шериф Барнес был сама деловитость.

Мейсон кивнул.

— Хорошо, я разрешаю вам пройти к ней в тюрьму, — сказал шериф. — Но только вам одному. Все остальные останутся здесь. 

Мейсон вслед за шерифом Барнесом вошел в помещение тюрьмы. Забранные решетками окна производили угнетающее впечатление на человека, не привычного к подобной обстановке.

— Она находится в камере предварительного заключения, — пояснил шериф, — вон с той стороны здания. Их надзирательница — жена начальника тюрьмы. Пройдите в приемную и подождите.

Элен Монтейт появилась минут через пять.

— Чего вы хотите? — спросила она, усаживаясь на стул.

— Помочь вам, если удастся, — ответил Мейсон.

— Похоже, что это невозможно. Я увязла так, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Я подожду за дверьми, — сказала надзирательница.

— И не забудьте поплотнее закрыть дверь, — распорядился шериф, — пусть они беседуют спокойно.

Дверь закрылась. Мейсон внимательно посмотрел на Элен Монтейт и ему не понравилось, как она выглядит.

— Расскажите мне обо всем, — попросил Мейсон.

— Зачем? — равнодушно спросила она. — Наверно, дело в том, что я была так безмерно счастлива. За все приходится расплачиваться. Зачем теперь переживать? Единственный человек, которого я любила, убит… И они еще могут обвинять меня в его смерти! Нет, я не стану плакать, не беспокойтесь. Я не хочу себя жалеть!

— Почему вы уехали от Деллы Стрит? — спросил Мейсон.

— Потому что хотела вернуться домой и уничтожить письма, которые получила от… от моего мужа, — ответила она с вызовом.

— Вполне вероятно, — сказал Мейсон, — что может оказаться, что Фраймонт С. Сейбин был действительно вашим законным мужем. Возникли сомнения о правомочности его брака с Элен Вейткинс. Если вы мне поможете, мы сумеем кое-что сделать.

— Вы ничего не сможете сделать, — устало сказала Элен Монтейт. — Все против меня. Я вам не говорила о самой страшной улике.

— Какой именно?

— Я ездила в тот домик во вторник шестого числа.

— Зачем?

— Из чистой сентиментальности, — пояснила она. — Мне никто не поверит, никто не поймет. Наверное, для этого надо быть безумно влюбленной, притом после полного разочарования. Я поехала потому, что была там счастлива… Мне хотелось снова почувствовать смолистый запах сосен и атмосферу мира и покоя, окружающую дом. Я хотела пережить вновь, хотя бы мысленно, те счастливые часы.

— Вы заходили в дом?

— Нет. Просто побродила вокруг.

— Почему вы не рассказали этого полицейским? — спросил Мейсон.

— Кому хочется выставлять себя на посмешище? Собственно, из-за этого я и письма сожгла. Они кажутся такими нежными, такими сокровенными, когда читаешь их одна, но чтение вслух в суде…

— Но вас там кто-то видел? — спросил Мейсон.