Дело при Ляхово

о том, что Наполеон всё ещё надеялся задержаться в районе Смоленска и уже определил места расквартирования войск. Во-вторых, он весьма оптимистично оценивал состояние и боеспособность своих корпусов и, видимо, был неважно информирован о положении русской армии. В-третьих, император намеревался выслать 1-й и 8-й корпуса на Ельнинскую дорогу, по которой отходила дивизия Барагэ. Если бы эти приказы были выполнены, то развитие событий к югу от Смоленска приняло иной оборот. Почему же они так и не были исполнены? Каких-либо контрприказов императора мы не обнаружили. Видимо, причин было несколько, но главная состояла в том, что ещё 1 ноября Кутузов предписал «летучему корпусу» Ожаровского следовать из Юхнова через Ельню к Смоленску; 3 ноября это же направление получил отряд Давыдова. Отряду Орлова-Денисова 4 ноября велено было действовать слева от большой дороги, а 7 ноября — левым берегом Днепра «следовать в село Тарачино, что на дороге из Ельны к Смоленску». В этом же районе оперировали ещё две партизанские партии — А. Н. Сеславина 2-го и А. С. Фигнера.{24} Следовательно, предполагаемый путь движения войск Жюно и Даву был перекрыт пятью партизанскими отрядами.

Дело при Ляхове

Богданович полагал, что «плохое состояние французской конницы не позволило неприятелю охранять своё расположение по-надлежащему — разъездами; французы не знали ни о движении мимо них отряда графа Ожаровского, ни о прибытии в соседство их наших партизан». Действительно, растянувшаяся при отступлении дивизия Барагэ была обнаружена сразу несколькими русскими партиями.

6 ноября в селе Богородицком Д. Давыдов расстался с Орловым-Денисовым, направившимся к Соловьёвой переправе, а 26 октября (7 ноября) на марше к Дубасищам его казаки захватили нескольких «лейб-жандармов французских (Gendarmes d'elite)» и от них узнали «о корпусе Бараге- Дильера, расположенном между Смоленском и Ельнею». Вскоре к Давыдову присоединились со своими отрядами Сеславин и Фигнер, которые, впрочем, уверяли, будто соединились с ним в Дубасищах ещё 24 октября (5 ноября). 27 октября (8 ноября) в главной квартире получили сообщение Ожаровского, что «в Холме и Ляхове неприятель сделал засеки»; в Балтутино же, как добавил штабной писарь, неприятеля «нет, ибо граф Ожаровский оное прошел и свернул налево в Вердебянах на Рославльской дороге». Однако в тот же день Сеславин донёс: «По прибытии отрядов наших в с. Дубовище, узнал я, что неприятель, состоящий из 2000 пехоты, 3000 кавалерии, 6 орудий и так же гвардейской запасный депо, находятся в Язвине и Ляхове. В Болтутине ж находится до 1000 пехоты».

По словам Давыдова, высланные в ночь с 7 на 8 ноября разъезды установили, что «неприятельские отряды под командою генералов Барагэ-Дилье, Ожеро и Шарпантье находятся в селах Язвине, Ляхове и Долгомостье». Партизаны решили атаковать сильнейший, как они полагали, отряд Ожеро в 2000 пехоты и кавалерии. Но, поскольку «все три партии не составляли более тысячи двухсот человек разного сбора конницы, восьмидесяти егерей 20-го егерского полка и четырех орудий», они решили привлечь для участия в нападении Орлова-Денисова. Давыдов немедленно «послал к графу письмо пригласительное», в котором извинился за то, что недавно ускользнул из его подчинения и прибавил: «Но властолюбие мое простирается до черты общей пользы. Вот пример вам: я открыл в селе Ляхове неприятеля, Сеславин, Фигнер и я соединились. Мы готовы драться. Но дело не в драке, а в успехе. Нас не более тысячи двухсот человек, а французов две тысячи и еще свежих. Поспешите к нам в Белкино, возьмите нас под свое начальство — и ура! с богом!». 8 ноября партизаны двинулись маршем в Белкино. Вечером Давыдов получил от генерала ответ: «Уведомление