Дело привидений "Титаника" (СИ)

— Внезапно я ощутил порыв ветра. Очень было похоже на порыв... Это было какое-то встречное, мощное движение... Порыв, как перед шквалом грозы. Ветви пальм качнулись в мою сторону. Скамейка подо мной вдруг подвинулась назад... Я еще не испугался, я будто проснулся от толчка, от окрика. Я растерялся и стал оглядываться по сторонам. Какие-то возгласы донеслись со стороны курительного салона.

За окнами, в сумраке, возникла неясная широкая тень, и я, словно по магнетической команде извне, поднялся на ноги, вышел из зимнего сада и прошел несколько шагов по палубе в направлении носа.

И тут я оказался перед людьми, которые смотрели на меня и совершенно меня перед собой не различали, будто я сам превратился в невидимую тень из загробного мира. Я помню их взгляды: застывшие и отрешенные...

Я невольно повернулся назад — и тогда увидел это... Огромная масса удалялась во тьму, бледно светясь отраженным светом, угасая совсем, пропадая в бездне...

— Неужели это настоящий айсберг? — раздался у меня за спиной голос женщины, удивившейся по-английски.

— Разумеется, — ответил мужской. — Здесь север. Полюс недалеко.

— Пойдемте скорее! — донесся, уже издали, еще один голос. — Там столько замечательного льда!

Люди, стоявшие за мной, поспешили куда-то, оставив меня одного, и тут только я опомнился и перевел взгляд из тьмы на палубу: там, у крана, никого не было. Отец и его секретарь исчезли. Я смутно подумал, что они увидели айсберг едва ли не первыми и сразу двинулись в носовую часть корабля, где, по-видимому, произошло короткое столкновение двух гигантов...

Туда уже двигалось много пассажиров, и я устремился вслед за ними.

Сверху я затем увидел, что на нижней палубе лежат сверкающие груды льдин, и веселая компания уже разбирает мелкие куски на сувениры.

Пассажиры смеялись, отпускали шутки, даже кидались кусочками льда друг в друга.

Я вдруг ощутил в себе ужасное одиночество... Отца здесь не было.

Тогда я устремился вниз, к каютам, в полной решимости зайти к отцу без стука. Я бегом спустился по трапу, побежал вдоль коридора и как раз оказался рядом со своей каютой, когда дверь каюты «канцлера» впереди отворилась. Одним прыжком я скрылся у себя и оставил щелку в двери.

Что я увидел, заставило меня содрогнуться. Она как будто выпала из каюты наружу, опрокинувшись навзничь... а он успел поймать ее. И она повисла у него на шее, и они оба вывалились в коридор.

Он придушенно прохрипел:

— Ты с ума сошла!

Ее голос я совсем не узнал. Она прокричала громко, неистово, как птица:

— Да! Да! Свобода! Поль!

И впилась ему в губы... Он еле оторвал ее от себя и снова назвал сумасшедшей.

Тут она потащила его обратно в каюту, снова крича на весь коридор:

— Поль! Пойдем! Пойдем! Теперь нужно!

Он, видно было, и страшился ее криков, что могли привлечь внимание, и, в то же время, старался удержать ее на месте. Он приказывал ей тоже в полный голос.

Он хватал ее за руки, упирался и говорил:

— Подожди! Уймись же! Нам надо приготовиться! Корабль наверняка получил повреждения! На него обрушились глыбы льда. Сейчас начнется суматоха. Возможна даже временная посадка на шлюпки. Приди в себя!

Этот «канцлер», я думаю, и вправду имел очень светлую голову. Может статься, он был единственным человеком на всем корабле, кто в считанные секунды предугадал все последствия столкновения с айсбергом.

Но тут с ней вдруг что-то случилось. Она стояла внутри, то есть в каюте. Я видел только ее руки. Она как будто оттолкнула этого... Румянцев была его настоящая фамилия, вы должны знать...

— Боже! Боже! — донесся ее голос, теперь уже совершенно подавленный, истерический. — Что же теперь?! Что же ты сделал, Поль?!

Он лихорадочно огляделся, решительно оттолкнул ее внутрь своей каюты, зашел туда и захлопнул за собой дверь.

Если бы кто увидел меня в эту минуту... Я, себя не помня, кинулся к той двери и весь приник к ней, успев только подумать, что имею не больше десятка секунд.

Я расслышал всего несколько слов, потом что-то у них загремело прямо под дверью, и я сорвался назад.

Вот эти слова. Он говорил ей громко, с напором:

— Ты же хотела! Ты ждала!

Потом мгновение тишины — и еще:

— Я же вас спас! Всех! У вас же теперь всё в руках! Что ты говорила...

Тут был грохот.

Я кинулся обратно и нырнул в каюту. Меня кровь била в голову. Меня охватил жар.

Я забыл про все. Я скажу вам: прошло три самых омерзительных в моей жизни минуты. Я растерялся. Я растерялся до полного умопомрачения. Вероятно, что сознание в эти минуты еще отказывалось принимать истину, страшную истину.

Я опрометью бросился по коридору к каюте отца... Что любопытно, вместе со мной по коридору теперь спешили еще какие-то люди. Что-то отчаянное уже начало происходить не только в моем собственном мирке, но и за пределами моей личной паники. Я стукнул кулаком по двери и, различив в ответ только звон в собственных ушах, бешено толкнул ручку.

Каюта оказалась открытой. В ней стояла тьма.