Дело привидений "Титаника"

Тогда я помчался дальше, взлетел наверх по трапу и успел два раза пробежаться по всей длине палубы. Я панически искал отца. Его нигде не было... Я едва сдерживал себя, чтобы не закричать, не позвать его, как выкликают в лесу заблудившихся...

Я не обращал ни малейшего внимания на людей, одетых небрежно и снующих туда-сюда с растерянным видом.

Знаете, кто меня образумил? Стюард. Низенький такой... Они все утонули...

Так вот, я наткнулся на него и спружинил, он учтиво затормозил меня, выставив руки.

— Вы кого-нибудь ищете, сэр? — совершенно умиротворяющим тоном спросил он.

— Да! — выдохнул я и тут же захлебнулся ледяным воздухом.

И я отчаянно выкрикнул ему в лицо:

— Своего отца!

— Когда вы его найдете, сэр, окажите любезность проводить его к шлюпкам, — спокойно сказал стюард и указал направление общего сбора. — Возможно, что до устранения повреждений всем придется спуститься на воду.

Он куда-то ушел, а я остался на месте, совершенно остолбеневший... да, как соляной столб.

Вдруг все ясно мне открылось, моему рассудку. А все чувства вдруг как бы онемели. Я прозрел.

«Да ведь он же убил моего отца!» — с поразительно холодной ясностью возникла в моей голове мысль... да, мысль, сама похожая на огромный прозрачный айсберг.

Вся моя паника куда-то девалась. Я видел все, как видят пророки.

Он воспользовался случаем. В миг удара ему открылось дьявольское ясновидение. Он предугадал, что начнется суматоха и в крайнем случае можно будет безо всякого опасения заявить о пропаже человека... Рок: не было ни одного свидетеля, никто не видел его вдвоем с моим отцом там, у самого края бездны... Если кто и бодрствовал, то уже был поражен иным зрелищем. Эта ледяная махина поддела корабль, двигалась вдоль борта... Он действовал молниеносно. Я не могу сказать, что он применил: сильный удар тростью или еще что-то. Он опрокинул отца за борт прямо подо льдину, точно жертву, которую приносили жестоким богам. Был ли у него расчет заранее, а чудовищное совпадение только оказалось сигналом к действию?.. Можно лишь строить догадки. Они, эти любовники, наверняка, обсуждали и такой способ устранения разом всех препятствий. Проговорившись, отец усугубил их замыслы... Она очень испугалась за свое наследство — сомнения нет. Но я допускаю, что ясного расчета могло и не быть. Тогда сам айсберг, как страшный идол, подействовал на этого мерзавца. Эта огромная холодная масса... В момент удара замысел убийства и возник — и тут же был исполнен. Все сложилось в его пользу.

Все эти мысли появились у меня там, пока я стоял, как столб, посреди палубы, а меня все обходили с разных сторон. Теперь мне кажется, что мысли текли медленно, спокойно... Вывел меня из этого транса другой стюард. Он вернул меня в действительность, сказав:

— Сэр, вам следует надеть нагрудник.

Действительность становилась всё более трагичной. Расчехляли шлюпки. Лица у всех были нервные.

Я, однако, был в полной власти прошлого. Оно, это прошлое, минуло только что, и я с ужасом сознавал, что мог бы ухватить его, остановить. Но теперь — поздно... По черной иронии судьбы, отцу так и так наверняка было суждено оказаться в числе погибших. Но жизнь должна была кончиться по-иному... с честью, по крайней мере.

Пообещав стюарду выполнить правило, я повернулся и опять, совершенно не торопясь, двинулся в сторону кормы. Я теперь знал, что никого уже не найду, и все больше оттягивал момент... как бы это сказать?.. последнего свидетельства — и невольно замедлял шаг.

Я глупо постоял там, на углу. Кто-то крикнул мне сверху... не помню что. Я посмотрел сначала вниз, на совершенно черную и вязкую на вид воду, а потом посмотрел назад, за корму, в такую же черную, уходящую в прошлое тьму. Я все пытался уложить в своем сознании образ, картину... и свыкнуться с ней... картину того, что отец теперь там, вместе с айсбергом, погребен в глубине...

И, наконец, я пришел в себя. Вернее, я весь превратился в целенаправленное действие, что было для меня гораздо привычнее всяких трансов и растерянного брожения мысли.

Я устремился оттуда. Я был теперь движим одним порывом: убить, уничтожить этого мерзавца. Не помню, чтобы у меня в те минуты появилась хоть одна мысль об аварии и о собственном спасении.

Я спустился по трапу и, как воплощенный дух мести, двинулся по коридору. Стюарды все еще ходили тут, вежливо стуча в двери и вызывая пассажиров, которые до сих пор верили в непотопляемость судна.

Я шел, помню, так легко, будто ветер подталкивал меня в спину. Теперь я догадываюсь, что шел уже под уклон корабля, бравшего направление в бездну.

Так вот, стюарды стучали. Я тоже собирался постучать — как в сказках стучится в двери Смерть...