Дело рассерженной дамы

— Женя, ты по своей неопытности сам себе подножку ставишь, — терпеливо внушал ему Бородин. — Сейчас бы все рассказал, и мы с тобой написали бы явку с повинной. На суде это очень даже принимается во внимание. А ты по глупости отрезаешь себе все пути. Я вот еще немного послушаю тебя и вызову свидетелей, которые видели вас обоих с ворованными вещами. Проведу очную ставку. Не беспокойся, свидетелей хватает. Вызову соседку Зверевой, которая разговаривала с вами на восьмом этаже. Вызову старушку, которая сидела возле подъезда, когда вы грузили сумки в красную «шестерку». Вызову ветерана Великой отечественной, который у тебя ковер отнял. Да и твоего напарника приведем. Он-то уже сидел и знает, что если засветился, так нет смысла идти в отказ.

Бородин блефовал: Ежова пока не удалось задержать — ни дома, ни на работе его не оказалось.

— А после очной ставки уже никакой явки с повинной у тебя не получится, — сказал Бородин. — Ты меня понял?

— Ну, понял… — Тропинин досадливо поморщился.

— Ничего ты не понял! — сердито бросил ему Бородин и посмотрел на часы. — Но у тебя до вечера есть еще время подумать над тем, что я сказал. Если ты не дурак, то придешь к правильному решению. А если… Ну, дурака-то чего жалеть!

— Чего я буду на себя наговаривать, если не виноват? — спросил напоследок Тропинин, перед тем как его отвели в камеру. — Для этого ума много не надо!

Бородину позвонил эксперт, который обследовал крышу над квартирой Зверевой, лоджию, и окна. Как и следовало ожидать, на крыше были обнаружены свежие следы веревки, как раз над кухонным окном. И еще прицепившийся к оконной раме, в проеме форточки, волосок натурального рыжего цвета.

— Похоже он и не думает признаваться, — сказал Андрейчиков. — И даже намеков нет никаких.

— Это потому, что ты сбоку на него глядел, — разъяснил Бородин. — В самую глубину-то глаз не всматривался. Там все у него.

— А ты что разглядел?

Бородин словно не слышал вопроса.

— Тут я без тебя с экспертом говорил. Рыжий волос нашли в форточке. Недлинный. Какого-то мальца, значит, спускали с крыши. Как я и думал.

— Хоть рыжий, и то хорошо, — удовлетворенно покивал Андрейчиков. — Легче найти будет этого мальца, — и усмехнулся: — Ха, вождь краснокожих!

— Это точно, — согласился Бородин.

10.

— Так вас, оказывается, было трое? — спросил он у Тропинина при следующей встрече, когда они опять уселись в кабинете друг против друга. — Без рыжего, значит, не обошлось? Вот, значит, еще и с вождем краснокожих тебе очная ставка будет.

— С каким вождем? — тупо уставясь на опера, спросил Тропинин.

— А который в форточку пролез и двери вам открыл! — по тому, как напрягся Тропинин, как вдруг затосковали его глаза, Бородин понял, что попал в яблочко. — Ну, Женя, не губи свою жизнь молодую на корню, лишние годы лагерей тебе совсем не к чему. Нет у тебя на руках даже завалящего козыря. Ну, нечем тебе крыть, совсем нечем! А у нас и свидетели есть, и вещественные доказательства, и ваш помощничек рыжий… Я с тобой до завтра пообщаюсь и передам дело следователю, а он еще что-нибудь раскопает. Хотя и того, что есть, за глаза хватит любому суду. Вещи-то уж все пропили?

— Какие вещи? — механическим голосом спросил Тропинин.

— Женя, кончай эту волынку! Пойми: нет у тебя козырей, а без них это что за игра! Давай спокойно посидим, молча поглядим друг на друга, и ты принимай решение. Мне ведь что? Осталось только рапорт написать начальнику — и все! С плеч долой это дело, за другое тут же примусь, — Бородин похлопал ладонью по стопе папок. — Ишь, сколько их у меня на очереди, дел-то уголовных!

Как только передам тебя следователю, усажу на твое место другого Женю. Или Петю. А про тебя и думать забуду. Я-то забуду, а ты меня не раз потом вспомнишь, да поздно будет! Вот пока ты еще передо мной сидишь — думай головой, кому твоя явка с повинной больше нужна, мне или тебе…

Тропинин поднял на сыщика тоскующий взгляд:

— Что писать-то?

Сердце у Бородина гулко застучало.

— Явку с повинной! — внезапно севшим голосом проговорил он.

— Как писать-то ее?

— А вот сюда садись, за стол… На тебе бумагу и ручку… Так… Готов? Пиши: «Семнадцатого ноября сего года Мы втроем…»

В общем, описывай все подробно, с чего начали и чем кончили, а я сейчас вернусь. Миша, ты тут присмотри, — наказал он Андрейчикову и вышел в прохладный коридор. Там прошелся несколько раз из конца в конец, затем вернулся в кабинет, глянул поверх плеча Тропинина на то, что было написано и удивленно спросил:

— Ты чего только две фамилии написал? Третью забыл, что ли? Вписывай ее вот тут!

— Кого вписывать? — в глазах у Тропинина было непритворное удивление.

— А вождя краснокожих! Рыжего-то!

— Какого еще вождя? Мы с Димкой вдвоем только были…

— А двери-то кто вам открыл?

— Так они открыты были!

— Ой ли? — Бородин облокотился о стол и заглянул Тропинину в глаза.

— Побожиться, что ли? — спросил тот, не отводя глаз.

— Пришли, и двери были открыты?

— Были! — кивнул Тропинин.

— Кто ж их для вас открыл?

— Я-то почем знаю! У Димки спросите.

— А ты сам у него спрашивал?

— Больно мне надо!