Дело сибирского душегуба

— Вроде нет, — оперативники дружно пожали плечами.

Беспокойство не проходило. Что-то было не так. У Маргариты Павловны семь пятниц на неделе, а еще она стала ему небезразличной!

— Уж не к свадьбе ли идем? — как бы разговаривая сам с собой, заметил Шишковский.

— Так, разговорчики, товарищи офицеры…

Он покинул кабинет, прошелся по зданию. Риты не было ни у себя, ни у Хатынского, ни в туалетах. Встречные сотрудники пожимали плечами. То же самое сделал и дежурный на первом этаже, уверил, что Вахромеева мимо не проходила.

— А ты точно никуда не отлучался, Полухин? — засомневался Михаил.

— Точно, — кивнул дежурный.

Получалось, что Рита находится в здании. Но никто ее не видел. Чудеса в решете. Он заставил себя успокоиться, вернулся в отдел. Появился Мишка Хорунжев, хлопнул дверью.

— Из мира интересного, Михаил Сергеевич. Помните страшненькие птичьи фигурки, что преступник оставлял на телах жертв? Мы сошлись, что это делают для того, чтобы заморочить нам головы. Может, и так. Я знаю, где и когда производились эти фигурки. Ручная работа, ограниченная партия, мастерская народного промысла на улице Луначарского. Штат состоял из представителей народности селькупов. Маргарита Павловна, к удивлению, не ошиблась. Изделия запретили продавать после того, как мастерскую посетили товарищи из горкома. По мне, так правильно, незачем пугать народ такими изделиями. Что в этих страшилах созидательного? Изделия утилизировали, да, видимо, не все. Часть партии растащили по домам. Мастерской в те годы заведовала некая Ковалева Тамара Максуновна, сама из этнических селькупов. К сожалению, женщина скончалась через год или два…

— Что?! — Туманов поднял голову, среагировав на знакомую фамилию.

— Шутите? — расстроился Хорунжев. — Мне все заново повторять?

— Ковалева?

— Ну да… Постойте, Михаил Сергеевич, — встрепенулся оперативник. — У нас же был фигурант с такой фамилией… Простая такая фамилия, забываешь ее мгновенно.

— То ли дело твоя, — хмыкнул Горбанюк. — Вас что-то смущает, товарищ майор? Фамилия, в принципе, популярная.

— Не думаю, — Туманов пожал плечами. — Не знаю. Ладно, съезжу к Ковалевым, разберусь, — он посмотрел на часы, поднялся. — Сам справлюсь, без сопровождающих. Появится Вахромеева — привяжите ее к стулу.

Дождь утих, город Грибов превратился в большую лужу. Ливневая канализация не справлялась с таким объемом воды. Улица Авиастроителей исключением не стала. Михаил нашел сравнительно неглубокое место у забора, поставил машину. Чертыхаясь, запрыгнул на бордюр, припустил к калитке. Собрался позвонить, но что-то остановило. Со двора доносился шум. Он отыскал щель в неплотно пригнанных досках, припал к ней. Рядом с крыльцом депутатских хором стоял УАЗ — «буханка» с открытыми задними дверьми. Двое мужчин загружали в салон что-то тяжелое, похожее на скатанный ковер. В горле внезапно пересохло, по коже поползли мурашки. Казалось бы, что необычного? Но возникли проблемы с дыханием, спина взмокла. Он оторвался от забора, привел в порядок дыхательную систему. Звонить расхотелось. Калитка была заперта на крючок, сквозь щель просматривался его фрагмент. Михаил приподнял крючок лезвием перочинного ножика, аккуратно опустил, чтобы не брякнул. Справляться с волнением просто не было времени. Открыл калитку, направился к машине. Отец и сын Ковалевы, одетые в непромокаемые куртки, закончили погрузку, закрыли задние двери. Удивились, обнаружив постороннего, забеспокоились.

— Здравствуйте, — с улыбкой поздоровался Туманов. — Поговорить бы надо, товарищи. Помните меня? Прошу прощения, что отвлекаю, это ненадолго.

— Эй, а вы как вошли? — спросил депутат. Лицо его сделалось напряженным, побелело.

— В смысле, как прошел? — удивился Туманов. — Ногами прошел. У вас открыто было.

Мужчины переглянулись. В их взглядах не было ничего хорошего.

— Что-то грузили? — спросил Туманов, кивая на дверцы. — Могу спросить, что?

— Да так, — пробормотал старший Ковалев. — От ненужного мусора избавляемся.