Дело случая

Вилла, конечно, была шикарной: площадь ее составляла две с половиной тысячи квадратных метров. Она как бы растекалась по земле. Высокие потолки, стрельчатые окна, колонны из мрамора производили впечатление дворца.

Рабочие соорудили леса, параллельно ремонтируя здание изнутри.

Стояла середина октября. С моря дул теплый ветер, пришедший из Африки и наполненный запахом водорослей. Мне не хотелось возвращаться в Москву. Нет ничего хуже городской осени с ее дождями, сыростью, серостью. Стоя на веранде, я наслаждался последними лучами заходящего солнца. На душе было спокойно. Наконец-то она закончила странствовать, обретя когда-то утраченное умиротворение. Душа – как человек, бредущий под дождем в поисках крыши над головой. И до тех пор, пока ты не выяснишь, почему произошло то или иное важное в твоей жизни событие, твоя душа, как тот человек, будет бродить в поисках крова.

Год назад я не мог точно сказать, что произошло между мной и Юркой. И моя душа была не на месте. Сейчас я разобрался… Человек, год ходивший под дождем, ночевавший под открытым небом, наконец-то вернулся домой…

Я стоял на веранде и дышал чистым, чуть солоноватым воздухом. В это время года отдыхающих было очень мало. Может, пять-шесть запоздалых курортников наслаждались красотой заката так же, как я. Одни из них привлек мое внимание. Он не гулял по пляжу. Он просто стоял и, кажется, наблюдал за моим домом в бинокль.

В тот момент точно сказать, что он делал, было сложно – слишком большое расстояние разделяло нас. Я вернулся в дом и поднялся на мансарду, где неделю назад обнаружил неплохой телескоп, оставшийся от прежних хозяев. Кое-как настроив его на человека, который показался мне подозрительным, я стал рассматривать его.

Выше среднего роста, довольно плотный, можно сказать, этот человек действительно смотрел в бинокль на мой дом. Возможно, это был турист, интересующийся архитектурой девятнадцатого века. Я уже хотел было отойти от телескопа, как вдруг турист опустил бинокль, и я увидел его лицо. И что-то в его лице показалось мне знакомым. Мозг, как компьютер, стал сравнивать имеющиеся в памяти лица людей с лицом человека, рассматривающего мой дом. Я оторвался от телескопа и задумался. В голове мелькали сотни лиц…

Холодные капли пота проявились у меня на лбу. Тоненька струйка пробежала по виску, щекоча кожу… Я резко нагнулся и прижался к окуляру.

Да, я узнал этого человека. Хоть он уже повернулся боком и шагал в сторону дороги, ошибиться было невозможно.

Человек, разглядывающий в бинокль мой дом, был не кто иной, как Муса…

Эпилог

… Два года спустя, человек, опоздавший на автобус, сделал открытие, на основе которого фармацевты изготовили лекарственный препарат, позволяющий блокировать развитие раковых клеток в человеческом организме. Сотни, тысячи людей, приговоренных к смерти, были спасены. Миллионам людей, предрасположенным к онкологическим заболеваниям, этот препарат позволил с радостью встречать новый день.

Вряд ли это случилось, если бы человек, опоздавший на автобус, в тот день не попал под машину…

Плывя по жизни по инерции, отдаваясь воле течения, мы лишаем себя выбора. Фраза: «А, пусть будет, как будет!» принадлежит не живому человеку. Не живому в смысле души, сердца, стремлений.

Вся наша жизнь состоит из выбора. Судьба подталкивает нас в спину, подсказывая тот или иной путь, который, возможно, и не легкий, но который обязательно приведет к цели. Цели, которая и является наивысшим предназначением нашего существования, к цели, при достижении которой, уходя из этого мира, человек не плачет, а улыбается.

Человек, опоздавший на автобус, умирая, будет улыбаться, потому что где-то посередине его земного пути повстречался кисок «Союзпечать» с табличкой на стекле: «Киоскер болен».