Дело смеющейся гориллы

– Нет, мистер Мейсон. Можете спорить на любые деньги.

Адвокат раскрыл свой бумажник, достал четыре пятидесятидолларовые банкноты и сказал:

– Здесь двести долларов, миссис Блевинс. Это компенсация за потраченное время и причиненное вам беспокойство. Пригодится вам в качестве приданого.

Она взяла деньги, сложила их, спрятала в кошелек и с благодарностью взглянула на Мейсона.

– Мистер Мейсон, это так мило с вашей стороны.

– Мы очень высоко ценим вашу откровенность, – сказал адвокат. – А теперь скажите нам, не случалось ли, что Алан когда-нибудь гипнотизировал вас и заставлял вспомнить то, чего не было на самом деле?

– О да. Это был один из его любимых трюков. Он гипнотизировал кого-нибудь и плел всякие невероятные истории о том, что якобы произошло. А потом приказывал человеку проснуться и не думать об этом в течение часа или двух, но сохранить в памяти все, что ему было внушено, словно это произошло с ним на самом деле. Через два часа, в результате постгипнотического внушения, человек начинал рассказывать об этом.

– И это у него получалось?

– Получалось. Конечно, загипнотизировать можно не каждого.

– Понимаю. Да, вот еще что: вы не знаете, доводилось ли ему когда-нибудь гипнотизировать Джозефину Кэмптон, экономку мистера Эддикса?

– Я думаю, доводилось. Я помню, он как-то раз упомянул о том, что с ее помощью что-то продемонстрировал мистеру Эддиксу.

– Известно ли вам еще что-нибудь, что могло бы нам помочь? – спросил Мейсон.

– Нет.

– Хорошо, огромное вам спасибо. Я думаю, нет больше никакой надобности вас задерживать, миссис Блевинс, но возможно, потом у нас вновь возникнет необходимость побеседовать с вами.

– В любое время, – сказала она. – В любое время после четырех часов. Вы мне позвоните, и я приду, когда вам угодно. У мистера Дрейка есть мой номер телефона.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон.

Она встала со стула и направилась к двери, потом неожиданно сделала крюк, подошла к Мейсону и взяла его за руку.

– Вы удивительный адвокат, – сказала она. – Да, вот еще что, может, это вам пригодится. Его настоящая фамилия не Эддикс. Мне точно известно, потому что Алан его как-то раз загипнотизировал и узнал, что на самом деле его зовут Барнуэлл. Если вам еще что-нибудь будет нужно, только дайте мне знать.

Она широко улыбнулась, затем открыла дверь и так стремительно повернулась, выходя в коридор, что ее юбка взметнулась вверх.

– Ну что, был хоть какой-то прок от нее? – спросил Дрейк.

– Пол, за последние несколько минут я действительно узнал массу полезного, – усмехнулся Мейсон. – Отдай приказ своим парням работать в Неваде, а сам иди домой, прими горячую ванну, залезай в кровать и отсыпайся.

– Ты серьезно? – в изумлении спросил Дрейк.

– Серьезнее не бывает, – сказал Мейсон и быстро вышел из офиса Дрейка.

Пройдя по коридору, он открыл дверь своего личного кабинета. Делла Стрит, стоявшая у его стола и перебиравшая какие-то бумаги, взглянула на него.

Мейсон подскочил к ней двумя огромными прыжками, обхватил ее, оторвал от пола, потом развернул и закружил в вальсе.

– Делла, – сказал он, – мы напали на золотую жилу!

Она посмотрела на него с легкой печалью:

– Только на счет которой, я полагаю, и можно отнести это неожиданное проявление энтузиазма.

– Это не энтузиазм, – сказал Мейсон, прижимая ее к себе, – это страсть.

– Видимо, – сказала она, – полученная от Дрейка информация действительно оказалась важной.

– До газет дозвонилась? – спросил Мейсон.

– Да. Журналисты уже едут сюда. Я сказала, что у вас есть нечто горяченькое, и они мчатся сюда на космических скоростях.

– Что бы я без тебя делал! – воскликнул Мейсон и пристально посмотрел ей в глаза.

Она положила руки ему на плечи, ее лицо запрокинулось. Мейсон нежно склонился над ней. Их губы слились в долгом поцелуе, потом она неожиданно оттолкнула его, вытащила из косметички носовой платок и вытерла с его губ помаду.

– Шеф, – воскликнула она, – вы что, забыли, что целая свора остроглазых газетчиков может ворваться сюда в любую минуту?

Мейсон улыбнулся, потрепал ее по плечу и сказал:

– Хорошо, Делла. Мы им выдадим нечто, что как следует встряхнет мистера Сидни Хардвика и поставит его на место.

– Отлично. Надеюсь, так оно и будет. Как мой рот? Помада смазалась? А, вы все равно ничего не замечаете!

– Я все замечаю ничуть не хуже любого глазастого газетчика, – сказал Мейсон.

Она рассмеялась, подошла к зеркалу, чуть тронула губы помадой и сказала:

– Кто-то стоит у двери в приемную.

– Я буду разговаривать с репортерами там, – сказал Мейсон.

Он вышел следом за ней в приемную и поприветствовал двух прибывших одновременно газетчиков. Пока он угощал их сигаретами, подошел третий, затем четвертый.

– Ну и что за сенсационные новости вы собираетесь нам сообщить? – спросил один из репортеров. – Надеюсь, это действительно интересно. Мы чуть шеи себе не свернули, пока мчались сюда. Ваша секретарша заявила, что это просто сенсация.

– Так оно и есть, – подтвердил Мейсон.

– Ну и в чем дело?

– Вам известно о собственноручно написанном Бенджамином Эддиксом завещании?