Дело смертоносной игрушки

— Однако не следует беспокоить тебя этим сейчас, если ты нездорова. Пойдем, дорогая, я отвезу тебя домой. Мне действительно жаль, что так получилось с Робертом. Я имею в виду твою реакцию на это. Но, видишь ли, я достаточно хорошо знаю Роберта и уверен в точности своих методов воздействия на него.

Тем же вечером, после долгих размышлений, Норда отослала письмо, в котором официально разрывала свою помолвку с Мервином Селкирком.

Через три дня она впервые согласилась встретиться с Натаном Бенедиктом. Они решили поужинать в ресторане, который, как было известно Нату, очень любила Норда.

Все получилось прекрасно. Через два дня вечером Мервин позвонил, чтобы узнать, не может ли она поговорить с ним.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — ответила она. — В любом случае сегодняшний вечер у меня занят.

— Ты встречаешься с Натом? — спросил он. — Как я понял, ты предложила ему пойти в наш ресторан.

— Тебя это не касается, — отрезала она и бросила трубку.

Позже, когда телефон вновь зазвонил, она не сняла трубку.

Нат зашел за ней точно в восемь.

Это был высокий, стройный молодой человек, с вьющимися темно-каштановыми волосами и выразительными глазами. Они решили опять пойти в полюбившийся ресторан.

Свободных столиков не было, и им предложили пройти в бар и выпить по коктейлю.

Норда не замечала Мервина Селкирка до последней минуты, когда уже было слишком поздно. Все произошло мгновенно, и она не могла бы поклясться в том, что Мервин намеренно резко вытянул вперед ногу, о которую и споткнулся Натан Бенедикт.

Зато свидетелей тому, что произошло дальше, было более чем достаточно.

Мервин Селкирк поднялся и со словами: «Смотреть надо, куда идешь!» ударил Бенедикта в челюсть.

Бенедикт упал со сломанной челюстью, а два приятеля Мервина, сидевшие вместе с ним за столиком, схватили его за руки. «Спокойно, Мерв», — сказал один из них.

Поднялась суматоха, сбежались официанты, и наконец появилась полиция. Норда была уверена, что заметила блеск металла в правой руке Мервина Селкирка в то самое мгновение, когда он выбросил руку для удара.

Хирург, который накладывал повязку на сломанную челюсть, утверждал, что такое повреждение можно нанести только кастетом. По настоянию Норды полиция обыскала Селкирка, но кастета не нашла; не было его и у приятеля Селкирка, того самого, что был с ним в ресторане и удерживал его до приезда полицейских. Другой приятель Селкирка успел исчезнуть до появления полиции. Селкирк объяснил, что у того была назначена встреча и поэтому он не мог тратить время на разные формальности. Если возникнет необходимость в его показаниях, то он появится по первому же требованию полиции.

Показания самого Селкирка были очень просты. Он сидел в ресторане в компании друзей спиной к двери. Бенедикт, проходя мимо, не только наступил ему на ногу, но и сильно ударил по голени. Он вскочил, и тут Бенедикт дважды стукнул его кулаком. Селкирк не отрицал, что ударил Бенедикта в челюсть. «А что же мне еще оставалось делать?» — спросил он.

Через неделю после этого случая на адрес Норды Эллисон в Сан-Франциско стали приходить письма. Их отправляли авиапочтой из Лос-Анджелеса. В простых проштемпелеванных конвертах находились газетные вырезки — иногда одна, иногда несколько. Во всех вырезках рассказывалось о происшествиях, которым газеты уделяют довольно много внимания: брошенный муж, не в силах больше переносить одиночество, начал преследовать свою жену и застрелил ее на улице, когда она выходила из автобуса.

Обманутый жених начал пить и однажды, проникнув в квартиру, где жила его бывшая невеста, выпустил в нее пять пуль. Свихнувшийся алкоголик ворвался в офис, где работала его бывшая девушка, с криком: «Я не могу жить без тебя! Не хочешь быть моей, так будь ничьей!» Не обращая внимания на ее мольбы, он выстрелил ей в голову, а потом сам застрелился.

Норда, естественно, и раньше встречала в газетах такого рода информацию, но не обращала на нее внимания, поскольку это ее не касалось. Теперь же ее поразило обилие подобных случаев.

Она посоветовалась с адвокатом. Адвокат поставил в известность почтовое ведомство. Там приняли меры, и письма перестали приходить.

Но кто был отправителем писем, выяснить не удалось.

Никому не пришло в голову поискать отпечатки пальцев, которые могли остаться на конвертах. Письма бросали в почтовые ящики в разных районах Лос-Анджелеса. Имя Норды Эллисон и ее адрес были напечатаны на портативной пишущей машинке, какие часто дарят детям на Рождество.

Адвокат Норды связался с Лоррейн Селкирк Дженнингс, бывшей женой Мервина, которая жила теперь в Лос-Анджелесе. Она вспомнила, что год назад подарила Роберту на Рождество очень дорогую пишущую машинку.

Роберт брал ее с собой, когда ездил в Сан-Франциско повидаться с отцом. Там она и осталась. Похоже, Мервину Селкирку понравилось печатать на ней еще больше, чем мальчику.

Эта информация дала адвокату Норды повод для ликования. «Теперь мы его поймаем», — злорадствовал он. Норда дала письменные показания, и ее адвокат занялся этим делом. Полиция произвела обыск в квартире Селкирка.