Дело табак

— Я сам не знаю, что думать, — сказал Ваймс, поднимая мальчика и шагая вслед за Вилликинсом по склону холма. — Зато Сибилла знает. Она записала меня на всякие балы, вечера, ужины, разные там суарэфиксы, — закончил он тоном человека, который генетически запрограммирован не доверять никаким иностранным словам. — То есть все те штуки, с которыми я и в городе как-то смирился. Если будет совсем нестерпимо, я уж позабочусь, чтобы в середине вечера меня вызвали по неотложному делу — по крайней мере, раньше я всегда так делал, пока Сибилла не догадалась. Ужасно, когда подчиненные слушаются приказов твоей жены.

— Да, командор. На кухне леди Сибилла распорядилась, чтобы без ее недвусмысленного позволения сандвичей с беконом не готовили.

Ваймс поморщился.

— Ты ведь захватил наш джентльменский набор, правда?

— К сожалению, ее светлость про него знает, командор. Она запретила повару выдавать мне бекон, если только приказ не будет исходить непосредственно от нее.

— Честное слово, она не лучше Ветинари. Откуда Сибилла всегда всё знает?

— По правде сказать, командор, я сомневаюсь, что она знает ваши секреты. Она просто знает вас. Считайте это дружеским предупреждением. Однако пора идти, сэр. Я слышал, на ланч подадут салат с курицей.

— Я люблю салат с курицей?

— Да, командор, ее светлость сказала, что любите.

Ваймс сдался.

— Значит, люблю.

На Лепешечной улице Ваймс и Сибилла встречались один раз в день — на кухне, где было уютно и приятно. Они сидели друг напротив друга за столом, достаточно длинным, чтобы вместить огромную коллекцию бутылок с соусом, горшочков с горчицей, баночек с пикулями и так далее. Ваймс разделял распространенное убеждение, что внутри любой емкости обязательно найдется еще чуть-чуть, если достаточно долго болтать ложкой.

В Холле царили иные порядки. Во-первых, здесь было слишком много еды. Но Ваймс не вчера — и не позавчера — родился, а потому удержался от комментариев.

Вилликинс прислуживал Ваймсу и леди Сибилле. Строго говоря, в поездках это не входило в его обязанности, но, говоря еще строже, большинство камердинеров не носят в кармане изящно скроенной куртки латунный кастет.

— Ну, мальчики, чем вы занимались сегодня утром? — весело спросила Сибилла, когда тарелки опустели.

— Мы видели какого-то вонючего и очень худого дядю, — сказал Юный Сэм. — Во-от такая борода! Очень вонючий. И мы нашли яблоню, только у нее яблоки на вкус как какашка.

Безмятежное выражение лица Сибиллы не изменилось.

— А потом вы спустились с холма, похожего на пудинг? А как насчет ха-ха, хо-хо и хе-хе?

— Да, и там везде коровьи какашки! Я в них наступил, — Юный Сэм ждал взрослого ответа, и мать сказала:

— Ну, у тебя есть новенькие сапожки, правда? Они для того и нужны, чтобы наступать в коровьи какашки.

Сэм Ваймс увидел, как личико сына просияло от невероятного восторга. Сибилла продолжала:

— Твой дедушка всегда говорил мне: если увидишь в поле большую кучу навоза, разбросай ее вокруг ровным слоем, чтобы трава росла хорошенько.

Она улыбнулась, увидев лицо Сэма.

— Это правда, дорогой. Навоз — основа сельского хозяйства.

— Лишь бы он понял, что не стоит пинать грязь в канавах, когда мы вернемся в город, — сказал Ваймс. — Кое-что там способно и сдачи дать.

— Мальчик должен знать, что такое жизнь в деревне. Пусть поймет, откуда берется еда и как мы ее получаем. Это очень важно, Сэм.

— Ну конечно, дорогая.

Леди Сибилла взглянула на Ваймса так, как умеют смотреть только жены.

— Таким тоном ты говоришь, когда считаешь, что тебе навязывают неприятную обязанность.

— Я просто не понимаю…

Сибилла перебила:

— Однажды Юный Сэм будет всем этим владеть, и я хочу, чтобы у него были некоторые представления о деревне. А еще я хочу, чтобы ты расслабился и наслаждался отпуском. Потом я свожу Юного Сэма на Домашнюю Ферму, чтобы показать ему, как доят коров и собирают яйца.

Она встала.

— Но сначала я отведу его вниз, в склеп, чтобы мальчик посмотрел на своих предков, — Сибилла заметила выражение ужаса на лице мужа и поспешно добавила: — Не волнуйся, Сэм, они лежат спокойно. Более того, в очень дорогих гробницах. Может быть, сходишь с нами?

Сэм Ваймс был близко знаком со смертью. Впрочем, самоубийства вгоняли его в уныние. В Анк-Морпорке в основном вешались: самоубийца должен был отличаться чрезвычайной решительностью, чтобы прыгнуть в реку Анк — в том числе потому, что тело отскакивало несколько раз от поверхности, прежде чем проломить корку. Все самоубийства приходилось расследовать на тот случай, если это вдруг было замаскированное преступление.[9] В то время как мистер Трупер, городской палач, мог отправить человека на тот свет так быстро и гладко, что жертва почти ничего не замечала, Ваймсу слишком часто доводилось видеть, что способны натворить дилетанты.