Дело: Темное

- Подожди, - нахмурившись, произнес рыцарь. - Зимка осталась одна в деревне, а мне эта деревня что то не слишком понравилась... Странные дела тут творятся. Мы должны помочь девочке, но и оставлять ее саму надолго не хотелось бы. Может, разделимся? Ты ведь как волк сможешь быстро все осмотреть, не грохоча и не привлекая внимания всей окрестной нечисти...

Генрих покачал головой.

- Эта девочка кричала на полдеревни, однако никто не выглянул и не хватился ее. Да и сейчас я ее не слышу. Может, тут что-то нечисто?

Мстивой остановился, не довершив шаг, и обернулся.

- Ты оставил ее одну? - резко переспросил он. - Совсем ума нет?! Она же защититься не сможет!

Глаза его сверкнули злыми, хищными, звериными огоньками и он, уже не спрашивая, сорвался с места и побежал к деревне, забыв про возможно заблудившихся девочек и Генриха, собственно.

Рыцарь устало посмотрел на звездное-звездное небо. Да, он идиот. Он редкостный тупица, даже не так... он тупой осел, не умеющий выбирать приоритеты! Начитался дурацких книжек о великих и благородных воителях прошлого, возомнил себя не иначе как святым Вечного Отца, побежал спасать непонятно кого, в то время, как никто в деревне и не почесался, и это несмотря на то что этот "ребенок" кричал на полдеревни! Оставил беззащитную девушку одну в месте, где творится демон знает что... Пусть она нечисть, но она женщина и явно не опытный боец, способный защитится от любого врага. К тому же, Генриха терзали подозрения о том, что этот браслет на запястье не просто опознавательный знак, а какой-то ограничитель или что-то вроде этого... Простые знаки не одевают с таким недовольным лицом.

- Аргх... - тихо и яростно зарычал воин. В этот момент он ненавидел себя за то, что оказался полным кретином, ненавидел эту деревню, ненавидел всю окрестную нечисть, ненавидел проклятого кузнеца за то, что показал ему его собственную тупость. А если за время его отсутствия что-то случится с беззащитной девушкой, которую ему поручили охранять... для настоящего рыцаря после такого позора существовал один-единственный выход. Зло сцепив зубы, Генрих круто развернулся и бросился вслед за кузнецом, ощущая, как стучит кровь в висках и ярость наполняет тело и душу.

Алекс вошел в деревню. Это эпохальное событие никем не отмечалось. Собаки, буде таковые имелись, тихо сидели по домам... ночные тати тоже не спешили засвидетельствовать свое почтение. Парень задумчиво шагал по дороге, с видимой беспечностью помахивая собранным букетиком и побираясь к домам все ближе.

В самой деревне было тихо и пусто. Не лаяли собаки за забором (хотя Алекс знал, что они есть - иногда гремела цепь или раздавалось глухое ворчание), не слышно было других звуков (только, правда, чьи-то торопливые шаги - да и те, судя по всему, далеко, у другого конца улицы). Каждый дом, насколько видел Алекс, был обнесен крепким высоким забором... но ворота в двух крайних домах были открыты. У третьего дома, того самого, из трубы которого шел дым, они тоже оказались приоткрыты - более того, у ворот стоял слабо различимый в темноте человек и о чем-то разговаривал с невысокой девушкой, которая, видимо, открыла ему дверь.

"О, люди!" - обрадовался Алекс, повертел в руках светящийся букет и... решил пока не выкидывать.

За неимением никого другого на улице (не ломиться же среди ночи в запертое? Не так поймут, чего доброго), парень направился к ним. Деревня ему откровенно не нравилась. Было в ней что-то этакое. Заборы, которые скорее пристали небольшим охотничьим аванпостам, цепи - судя по внушительному звуку, собачки явно немалые. Но, может, хоть эти его заметят? В конце концов, один идиот посреди улицы да еще с букетом который светится...

Алекс уже вполне определенно шел именно к этому дому.

Говорящие Алекса, несмотря на мягко светящийся букет, не замечали. А вот он, приблизившись, смог их рассмотреть. Девушка, невысокая, черноволосая, в темной одежде, стояла за воротами, не решаясь ни открыть их пошире, ни выйти на улицу. Ее глаза в темноте горели зеленоватыми звериными огоньками. Ее собеседником оказался низкорослый, согнутый и явно немолодой мужчина в каких-то неряшливых, неопределенно-серых тряпках, из-за которых его фигура и была почти незаметна в темноте. Он стоял в шаге от ворот. Голос его, к удивлению Алекса, совершенно не сочетался с его невзрачным (и, честно говоря, откровенно отталкивающим) видом. Вообще-то, была в его образе какая-то неправильность, царапающая взгляд неверность, на грани сознания, которую никак было не ухватить точно - так бывает, вертится мысль, а поймать ее и подумать хорошенько никак не удается...

- Так можно мне войти? - спросил мужчина, делая небольшой шаг к воротам.

- Я даже не знаю... - замялась девушка. В ее голосе слышалась откровенная растерянность. - Вообще-то...

- Бросьте, милая, я не причиню вреда. - рассмеялся он. - Посидим, поговорим, я вам новости местные расскажу... Как вас зовут-то, кстати?

- Зима. - после небольшой заминки все-таки ответила девушка. - Зимка...