Дело «Тенкилл»

То, что мы обнаружили, представляет собой полнейшую неразбериху фактов, извлечённых из миллионов документов, из разных источников данных, из разных файлов, из разных периодов времени. К счастью, у нас есть Виктория с её алгоритмами, позволяющими создать удобную трёхмерную временную шкалу, которую, как мы надеемся, мы сможем продемонстрировать в зале суда, потому что дат и фактов так много, что традиционная плоская временная шкала была бы перегружена и ничего бы не показала. К тому же строить её пришлось бы вручную, и это заняло бы слишком много времени.

В ключевых находках немало модных словечек, которые в принципе могли бы подойти под определение коррупции, но сейчас, в их разрозненном состоянии, неясно, как они связаны с нашим конкретным фокусом. Такие слова, как «проталкивание приватизации», «поляризация – это особенность», «секретное место», «Балканский банк», «рынок-призрак», «Фонд Зета», «пожертвования на кампанию», «советы по торговле» и «SuperPac», мы то и дело видим в ключевых электронных письмах, а порой и в исходных документах Тенкилла. Мы смогли связать эти модные словечки с нашим узконаправленным расследованием с помощью банковских выписок и определённых формулировок в электронных письмах – как всегда в случае, если приходится иметь дело с откатами, инсайдерской торговлей и отмыванием денег.

– Ребята, – я поднимаюсь с кресла, – стоп-стоп. Остановитесь на минуту. Пришло время определить экосистему, в которой имело место это подозрение на коррупцию. Потому что это определит границы нашей трёхмерной модели.

– Начнём, – говорит Виктория, откидываясь на спинку стула во главе стола, подальше от экрана компьютера. Она много раз слышала, как я произносила эту проповедь.

– Очень хорошо, что ты создала программу мгновенного 3D-моделирования, чтобы собрать воедино все ключевые выводы, потому что у нас нет времени на традиционную графику. Я обрисую концепцию на доске, а потом мы её перерисуем в программе Виктории.

Брэд достаёт телефон с намерением сфотографировать то, что я собираюсь нарисовать, а команда потом использует для управления трехмерной моделью. Мне нравится, что ему не нужно объяснять каждый шаг. С ним приятно работать. Самера помогает отрегулировать стул, на который он опирается ногой, чтобы он мог повернуться лицом к классной доске, возле которой стою я.

– Готовы? – говорю я, подходя к доске. – Итак, что такое экосистема, что такое планета, внутри которой мы находимся?

– Тёмные деньги? – рискует предположить Лена.

– Именно, – отвечаю я и начинаю рисовать фигуры на доске. – У нас есть Ханиуэлл, бывший генпрокурор. У нас есть многочисленные ссылки на усиление поляризации и экстремизма. У нас есть упоминания о Тиме, когда он работал лоббистом в офисе «КоКо» в округе Колумбия, продвигая приватизацию и дерегулирование. Что-то в одном из этих подкастов, которые я прослушала, – выступлений эксперта по финансированию избирательных кампаний Лоуренса Лессига на TED, – меня зацепило. Тоби, передай, пожалуйста, блокнот.

Тоби, сидящий на другом конце стола, берёт блокнот, отдаёт мне и возвращается на своё место. Я не могу не заметить, что Лена и Виктория откровенно пялятся на его длинные ноги. Господи Иисусе. Этот штаб пропах по́том, кофе, сыром и феромонами.