Дело – труба!

– Ну ладно, черт с тобой, раз уж ты такой любопытный… все равно ты никому не сможешь рассказать. Ну ладно, слушай. Я тогда еще честный мент был, на криминал не работал. Поручили мне это дело. Ну, вроде обычное ДТП со смертельным исходом. Труп, правда, в жутком виде – обгорел, как головешка. Посмотришь на него – аппетит надолго пропадет. Вызвал меня к себе начальник, смотрит в сторону и говорит: «Смотри, Барсуков, с этим делом не тяни. По-быстрому его закрой. Нам статистику портить ни к чему. Тут несчастный случай – и никаких гвоздей». Я говорю – сейчас только результаты вскрытия посмотрю и закрою. «Не тяни!» – повторяет начальник. А у нас судмедэксперт был, Хворостинин, законченный алкаш. Конечно, при такой профессии кто угодно запьет, но он уже совсем мозги пропил, бумаги подписывал не глядя. Ну, пришел я в мертвецкую, смотрю, а там вместо Хворостинина другой эксперт, Лисицын. Он помоложе, и все говорят, что очень принципиальный. Ну, мне-то все равно. Начал он осмотр тела и вдруг говорит: «Что-то я, Барсуков, ничего не понимаю. По документам это молодая женщина, а по состоянию костей и зубов ей никак не меньше шестидесяти». Я ему говорю – не может быть, вот ведь тут написано, что тридцать девять. «Ты, говорит, будешь меня учить? Я же специалист, патологоанатом, я в таких вещах не ошибаюсь». «А тут, наверное, ошибся…» А он дальше: «Опять же, у нее отсутствует желчный пузырь, а в документах написано, что ей никаких операций не делали, практически здорова, так что все органы должны быть на месте». И еще что-то, в том же духе. В общем, написал все это в протоколе вскрытия – и про желчный пузырь, и про возраст, и еще что-то там накопал. Так что по протоколу выходило, что совсем не тот это человек. Ну, я с этим протоколом к своему начальнику сунулся – тот аж позеленел. «Я, – говорит, – что тебе велел? Я тебе велел это дело быстренько закрыть, а ты мне что принес?» Я ему про эксперта, про желчный пузырь и возраст трупа – а он уж совсем озверел. «Ты, – говорит, – совсем, что ли, дурной? Русского языка не понимаешь?» А потом вдруг успокоился, как будто что-то надумал, и говорит: «Вот что, Барсуков. Будем считать, что ты ко мне сегодня не приходил. Иди сейчас домой, отдохни, подумай, а завтра на свежую голову придешь снова ко мне». Ну, я спорить не стал. Домой так домой. Но только когда я подошел к своему дому, остановилась возле меня черная машина, выскочили из нее двое, втолкнули в эту машину, а там еще один сидит, судя по всему – главный… Я им говорю: вы, мужики, совсем, что ли, с дуба рухнули? Я не бизнесмен какой-нибудь, я – мент, а похищение мента вам точно с рук не сойдет. А мне этот главный и говорит: «Это ты, Барсуков, с дуба рухнул. Тебе начальник русским языком сказал закрыть это дело, а ты что? Ты выделываешься! У серьезных людей время отнимаешь!» Тут я понял, что неслучайные это люди, что отлично они знают, кто я такой. Но все же продолжаю спорить. Я тогда очень упрямый был, несговорчивый. «Как же, – говорю, – могу я закрыть это дело, если там труп вообще не тот? На это заключение эксперта имеется…» «Ладно, – говорит этот главный, – придется нам тебя немного покатать». И поехала машина куда-то, уж не припомню куда. Я опять говорю, что похищение мента им с рук не сойдет, а мне никто не отвечает. Подъехали к железным воротам, ворота открылись, мы въехали на пустой заводской двор. Там меня вывели, завели в большое помещение. А посреди того помещения горит огромная печь. Один из подручных открыл заслонку – а там пламя полыхает, как в аду. И тогда мне тот главный говорит: «Ты вот, Барсуков, думаешь, что тебя кто-то будет искать, но ты сильно ошибаешься. Искать тебя никто не станет. А если бы даже и стали – как ты думаешь, много они найдут, если мы тебя в эту печь затолкаем? Так что выбирай, Барсуков. Или эта печь, или вот этот конверт». И показывает мне такой симпатичный конвертик. Сразу ясно, что в нем находится денежная премия, явно больше моего должностного оклада. А я не сказать чтобы был сильно принципиальный. Я был просто упрямый и глупый. Но когда передо мной поставили такой выбор, быстро поумнел. «Конечно, – говорю, – я выбираю конверт». «Вот и правильно», – главный кивнул своему подручному, и тот закрыл заслонку. А конверт оказался в моем кармане. А еще в том же кармане оказался акт судебно-медицинской экспертизы. Я его уже потом, дома просмотрел. Ну, само собой, там никаких неожиданностей не было. Было в том акте написано, что потерпевшая, молодая женщина примерно тридцати девяти лет, погибла в результате дорожно-транспортного происшествия. И больше ничего. А внизу стоит подпись эксперта Хворостинина. Только видно, что рука у этого эксперта сильно дрожала – оно и понятно, в тяжелом запое человек. Непонятно только, как он в таком состоянии сумел вскрытие произвести. Ну да меня такие мелочи уже не волновали. А тогда, перед печью, мне главный сказал: «Все понятно?» «Чего уж тут не понимать», – отвечаю. «Так что завтра пойдешь к своему начальнику и доложишь, что дело закрыто за отсутствием события преступления. Несчастный случай, одним словом. И будешь от нас получать такой конвертик каждый месяц. И делать будешь, как я скажу». Я на печь покосился – и говорю, что все понял. И все так и сделал, как мне велели.