Дело «Трудовой Крестьянской партии»

Идеи правых в ВКП(б) несомненно были им ближе. Правые, во главе с Бухариным, считались проводниками ленинских взглядов на кооперацию, в соответствии с которой мелкие частные хозяйства, в том числе и зажиточные, должны были «врастать в социализм». Это движение противопоставило себя сталинским планам на т. н. «революцию сверху». Естественно, для Сталина и его окружения это представляло определенную опасность в борьбе за лидерство в партии.

Противоборство в партии и направления реформирования сельского хозяйства обсуждались в средствах массовой информации и обществе. В том, что арестованные по делу ЦК «ТКП» стояли на позициях правых и проповедовали схожие идеи, не было никакого секрета.

Так, Н.Д. Кондратьев в своих теоретических работах не видел различия между капиталистическими и крестьянскими хозяйствами, считая, что они строятся по одним и тем же принципам. В них он делал упор на поддержку интересов крепких кулацких крестьянских хозяйств, которые как локомотив должны были поднять всю сельскохозяйственную экономику.

А.В. Чаянов успехи кооперирования крестьянства связывал с демократическим режимом, который должен был прийти на смену большевистским порядкам. Такая «кооперативная коллективизация» мыслилась им и его коллегами А.Н. Челинцевым, Н.П. Макаровым, А.А. Рыбниковым и др., как осуществляемая исключительно на добровольной и сугубо хозяйственной основе. Реализация этого плана означала безболезненную, эволюционную перестройку аграрного сектора страны.

Однако при существующем политическом режиме это было невыполнимо. В связи с этим действия «спецов» должны были быть направлены на то, чтобы попытаться осуществить тактику «обволакивания». Этой теории придерживался и теоретик сменовеховства Н.В. Устрялов, считавший, что это гораздо эффективнее открытой конфронтации.

«Существо своих политических раздумий Чаянов изложил в письме родственнице по второй жене – эмигрантке и видной деятельнице российского политического масонства Е. Кусковой, в письме, написанном в период службы ученого в системе Наркомзема РСФСР и других советских учреждениях. К концессиям Запада для их получателей автор письма советовал добиваться политических гарантий, которые могут заключаться в том, что «один за одним в состав советской власти будут входить… несоветские люди, но работающие с советами». «Как все это практически осуществить? – спрашивал он и отвечал: – Надо договориться самим, т. е. всем, кто понимает, что делается в России, кто способен принять новую Россию. Надо частное воздействие на западно-европейских политических деятелей – необходим с ними сговор и некий общий фронт». Тактику «обволакивания» он связывал с интервенцией, но не военной, а экономической. «Мне представляется неизбежным, – разъяснял он адресату, – и в будущем проникновение в Россию иностранного капитала. Сами мы не выползем. Эта интервенция… идет и теперь в наиболее разорительных для России формах. Эта интервенция усилится, так как при денежном хозяйстве в России давление Запада будет всегда более реальным. Ведь если будет на Западе котироваться червонец, то любой солидный банк может получить концессию – стоит пригрозить и напугать. Это куда страшнее Врангеля и всяких военных походов!»[457]

Сталин не мог знать содержания этого письма, но совершенно очевидно, что он понимал опасность этих воззрений для режима. Его не могло не беспокоить возможное блокирование этих лиц, которых «собрали в ТКП» с правым крылом ВКП(б).

Необходимо отметить, что конец 1920-х – начало 1930-х гг. – время острейшего политического противоборства не только внутри большевистской партии. В нем в той или иной мере принимали участие самые различные силы, группировавшиеся как вокруг остававшихся полулегальных и нелегальных общественно-политических организаций в СССР, так и вокруг эмигрантских центров и союзов.

Еще в октябре 1922 г., выступая в Берлине на собрании русских литераторов и журналистов, эмигрант, профессор социологии П.А. Сорокин назвал потенциального массового союзника, утверждая, что вслед за вызванными введением НЭПа экономическими переменами в СССР в ближайшие пять лет произойдут и политические изменения. Он прогнозировал, что «будущее в стране будет принадлежать той партии, которая наиболее полно отразит интересы крестьянства – кулака и середняка»[458]. Особенно это было актуально для деятельности масловской организации «КР-ТКП», которая тогда пыталась воздействовать на крестьянство распространением своих идей на территорию Советской России из своего офиса в Праге.