Дело Уильяма Смита

Уильям рассказал Кэтрин, что случайно выкрашенная в черный цвет утка навела его на замечательную идею: создать настоящую черную птицу. Для нее лучше всего подошло бы имя Вороненок-Новобранец или Каркун. Услышав, что Кэтрин больше нравится Каркун, молодой человек потребовал карандаш и бумагу, чтобы сделать наброски. Он уселся на коврик перед камином, положив блокнот на коленку. Волосы его стояли торчком, на лице застыло выражение яростной сосредоточенности. В этот момент во всем мире для него существовал только Каркун. Но все же, когда Кэтрин праздно поинтересовалась, как он придумал Пса Вурзела, Уильям с отсутствующим видом ответил:

– О, когда-то у меня был пес по имени Вурзел.

Девушка затаила дыхание. Немного подождав, она так же осторожно спросила:

– Когда это было?

– Мне было десять, – ответил он и подпрыгнул на месте: – Я это помню!

– Да, помните.

Уильям во все глаза смотрел на Кэтрин, напряженный, поглощенный новой мыслью.

– Тогда я это помнил, а сейчас – нет. Я только знаю, что вспомнил это в тот момент…

Кэтрин быстро остановила его:

– Не так. Воспоминание пришло, когда вы думали о чем-то другом. Я уверена, оно не вернется, если вы будете так напрягаться.

Он кивнул.

– Да, так ничего не выйдет, верно?

Уильям потянулся и положил рисунки ей на колени.

– Посмотрите, что вы об этом думаете?

Там были изображены всевозможные вороны: важные, свирепые, беспечные, воинственные, хищные. И каждому из них он ухитрился придать ту живость, благодаря которой все его деревянные животные казались настоящими.

– Действительно очень хорошо.

– Подождите немного, – сказал Уильям, забрал листы и через некоторое время снова протянул их Кэтрин. Когда девушка взяла рисунки, его рука слегка коснулась ее и задрожала. Уильям мгновенно сдержал дрожь, но теперь ему стало ясно, что он не может доверять себе. Он должен еще повозиться с воронами, а потом встать и уйти. Потому что если он останется, то не сможет удержаться и начнет ухаживать за Кэтрин. А этого нельзя допустить. Она здесь совсем одна, и она пригласила его только на чашку чая. Он не может воспользоваться ее добротой. И конечно, он не может проявлять к ней повышенное внимание в магазине! Ведь сейчас так много начальников, которые используют свое положение, чтобы сбивать с толку девушек. Уильям вновь занялся воронами.

Кэтрин разглядывала его. Было очень трудно угадать его мысли. Ее вновь охватило это чувство на грани слез и смеха, которое она так часто испытывала, общаясь с Уильямом Смитом. Он был влюблен в нее и хотел бы ей в этом признаться, но не смел, боясь причинить ей неудобства, – она ведь работала в магазине Таттлкомба! Сама Кэтрин пока не была полностью уверена, хочется ли ей услышать его признание. В их отношениях наступил особенный момент, хрупкий и скоротечный. И прелесть этого мига заключалась в невозможности бесконечно продлевать его. Он напоминал февральский день. В воображении Кэтрин возникла картина: в прозрачном воздухе – легкое волнение, в небе синий просвет величиной с ладонь, облака еле движутся, ландшафт, окутанный прозрачной дымкой, видимый лишь наполовину, кажется больше, чем на самом деле, и наполняется волшебством. Еще дремлющие, почки грезят о том, как превратятся в цветы и плоды. В таких днях есть очарование, но и февраль должен пройти своим чередом. Кэтрин могла бы повторить слова Фауста: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!»

Уильям сложил листы и поднялся.

– Думаю, мне пора.

Девушка сказала с улыбкой:

– Можете остаться на ужин, если хотите.

Молодой человек слегка нахмурился.

Обстановка гостиной была скромнее, чем в спальне Кэрол, мебель – не такой модной. Голубое платье Кэтрин приятно гармонировало с коричневой кожей кресел. Унылый фон еще больше подчеркивал яркость ее глаз и волос. Ее губы улыбались ему. Но он повторил упрямо:

– Мне лучше уйти.

– Почему? Сядьте и поговорите со мной еще немного.

Он покачал головой.

– Нет, я пойду. Огромное спасибо, что пригласили меня.

И только когда за Уильямом захлопнулась дверь, оба вспомнили, что он не попрощался, не дотронулся снова до ее руки.

Несколько любопытных голов высунулось из окон при звуках мотора. Теперь уже четыре приемника звучали на полную мощность. Женщина с резким голосом информировала своего отпрыска, о том, что вырежет ему печень, если он сейчас же не придет домой. За ясенями молодой месяц, изогнутый и сияющий, спускался по западному склону неба. В гостиной Кэтрин прислушивалась к звукам мотора и шумному отъезду Уильяма. Теперь все во дворе знали, что она вернулась домой с молодым человеком, и он пробыл у нее несколько часов.

– О, Уильям, милый! – прошептала она, подпирая голову рукой.

Глава 7

С утренней почтой Кэтрин получила письмо от Сирила Эверзли. Оно гласило:

Моя дорогая Кэтрин!