Дело Уильяма Смита

Разобравшись с почтой и подождав, пока все примутся за работу, он прошел через мастерскую, устроенную в комнате, которая раньше служила гостиной, и расположенную позади нее сильно обветшавшую оранжерею. Конечно, во время войны все стекла были выбиты, но их снова вставили, и теперь это было уютное светлое помещение, хотя зимой там было не слишком тепло. С холодом пытались бороться с помощью двух керосиновых горелок: одна в гостиной, вторая — в оранжерее. Пока за ними следила миссис Бастабл, они не производили ни какого эффекта, кроме сильной вони. Уильям решил сам заняться горелками, когда заметил посиневшие руки Кэтрин. Кроме того, ему пришло в голову, что в ее присутствии запах керосина совершенно неуместен — может быть, роза или лаванда, но только не керосин! Он отобрал у миссис Бастабл горелки, хотя и пришлось долго уговаривать ее не обижаться, что-то там подвернул — в результате запах полностью исчез, а температура в комнатах ощутимо повысилась.

Когда Уильям появился в мастерской, в одном конце комнаты пожилой мужчина и мальчик делали каркасы для собак и птиц, а Кэтрин Эверзли, сидя за большим кухонным столом в гостиной, наносила последние штрихи на радужное оперение и алый клюв выпи.

Уильям подошел и остановился возле девушки.

— Хорошая птица.

— Да. Она кричит, правда? Я ее только что закончила, а сейчас буду грунтовать уток. Они получатся очень красивыми, если сверху нанести ту краску цвета металла. Ну вот, готово!

Кэтрин повернулась и посмотрела на него снизу вверх.

— С вами все в порядке? Мисс Коул сказала, вас кто-то пытался вчера ограбить.

— Ну, я не знаю, что он пытался сделать. Он ударил меня по голове, когда я возвращался от мистера Таттлкомба.

Она быстро спросила:

— Вам очень больно?

— Нет, у меня всего лишь шишка на голове. Главный удар приняла на себя шляпа.

— Вам удалось схватить его?

— Нет, я потерял сознание. Детектив из Скотленд-Ярда подобрал меня и привез домой на такси. Очень хороший парень.

— И вы не знаете, кто вас ударил?

— Нет. Эбботт сказал, он мгновенно ускользнул.

Кэтрин отодвинула выпь и взяла неуклюже переваливающуюся утку. Открыв баночку с краской, она начала накладывать телесно-розовый первый слой. Уильям подвинул табурет к другому концу стола и принялся за свою утку. Немного помолчав, Кэтрин произнесла:

— Это довольно странно — с вами и с мистером Таттлкомбом одновременно случилась беда…

Уильям улыбнулся.

— Мистер Таттлкомб уверяет, что его сбили. Про меня-то точно можно так сказать!

— Как это «его сбили»? Что он имеет в виду?

— Он убежден, что кто-то толкнул его. Говорит, вышел из дома, почувствовал, что на улице сыро, и, не закрывая двери, прошелся до обочины. Тут показалась машина, и кто-то толкнул его на землю.

Кэтрин подняла глаза, ее кисть замерла. На ней был выцветший зеленый халат, закрывающий платье. Щеки и губы не подкрашены, лицо бледно. Взгляд ее потемнел Теперь Уильям хорошо знал, какими бывают ее глаза: темными, как тени в неподвижной воде пруда, сверкающими, как коричневая речная вода в солнечных лучах, затуманенными, как облаком, печалью. Знал он и самый прекрасный взгляд ее, который даже не мог описать — взгляд, полный трепетной нежности, словно водная гладь, потревоженная крыльями ангела. Мысли влюбленных иногда так романтичны!

Кэтрин взглянула на Уильяма и спросила:

— Это случилось вечером?

— Да.

— Он вышел, оставив дверь открытой? В коридоре горел свет?

— Да, именно поэтому он понял, что на улице сыро — мокрый тротуар заблестел на свету.

Девушка вернулась к раскрашиванию.

— И вы тоже вышли вчера поздно вечером?

— Да.

— Дверь была открыта и в коридоре горел свет?

На лице Уильяма отразилось удивление.

— Да. А что?

— Да мне пришло в голову… Это очень странно…

— Что вам пришло в голову?

Она не ответила. А потом спросила:

— Как выглядит мистер Таттлкомб?

— Как выглядит?

— Какой у него рост? — уточнила Кэтрин.

— Почти такой же, как у меня — около пяти футов десяти дюймов.

— И он примерно такой же комплекции?

— Да, похожей.

Теперь он пристально разглядывал Кэтрин. Она продолжала длинными, ровными мазками водить кисточкой по дереву.

— Какие у него волосы?

Уильям сдержанно ответил:

— Очень густые, седые. Что вы хотите сказать?

— Я подумала, что вас обоих ударили — он ведь так сказал?

— Сбили.

— Да. Так я подумала, может быть, кто-то затаил на него злобу или завидует ему. У вас тот же вес и все остальное, и вы выходите из парадной двери его дома — а волосы у вас такие светлые, что их можно спутать с седыми, — вы выходите, освещенный сзади светом из холла. Возможно, человек, толкнувший мистера Таттлкомба, повторил свою попытку.

— Или наоборот: парень, который ударил мистера Таттлкомба, думал, что он — это я, — попробовал пошутить Уильям.

Кисточка Кэтрин остановилась на середине штриха, потом двинулась дальше.

— Вы знаете кого-нибудь, кто вас ненавидит?

— Нет. Но возможно, такой человек есть. Только это должен быть кто-то из моего зловещего прошлого. Надо иметь терпение, чтобы скрывать ненависть семь лет, не правда ли?

Кэтрин не ответила. Она закончила одну утку и взялась за вторую.