Дело Варнавинского маньяка

— Да ведь не боги горшки обжигают! Лесные дела хорошо вам знакомы, а они самые главные. Нововведения навроде паркетного завода можно пока и отложить. В прочих вопросах согласовывайте со мной, я здесь не меньше двух месяцев проживу. Ну и к Якову Францевичу всегда можно прийти в больницу. А осенью он и сам уже в права вернется.

Но съемщик с сомнением качал головой:

— Ой, беда… Грехи наши… Не по Сеньке шапка!

— Насчет жалованья, может быть, желаете узнать?

— Лексей Николаич, при чем тута жалованье? Если я в себе куражу не чувствываю. Эдакий скачок: из грязи да в князи! Помощник управляющего лучшего в уезде имения — простой мужик. Эдак рази делается? А ну как я вас подведу? Со стыда же хоть топись!

— А ну как не подведете? Скачок же — дело хорошее. А вы всю жизнь честным трудом право на него зарабатывали. Кого ни спросишь, все об вас одно говорят: порядочный человек. Да это ведь самое главное! Посмотрите на себя: вам шестой десяток, а вы по пояс в воде с топором бегаете. А как здоровья не станет? Здесь же другая жизнь, другой размах. Я ведь вас не воровать зову, а трудиться. Делать то, чем вы всю жизнь занимаетесь.

— Да, воровать мы не справимся… — пробормотал польщенный съемщик. — Вот соблазн-то… Перелома всей жизни. А и то: откажусь сейчас, буду до старости козлом скакать. А она уж не за горам. Туго так-то: что ни хвать, то ерш, то еж… Вы вот что, Лексей Николаич. Дайте мне подумать и с Матреной моей посоветоваться. Она у меня баба умная, живем мы тридцать лет ладно, я без нее важного ничего не решаю. Можно я к вам вечером зайду?

— Нет, вечером меня допоздна дома не будет. Днем сумеете? Где и когда вам удобнее?

— А, напримерно, в двенадцать в чайной Белянцова годится?

— Где это?

— На Полукруглой, возле угла с Набережной. Чистое место.

— Договорились.

Рукавицын назначил за себя из мужиков старшего, а сам, взяв сына, поехал на телеге домой. Лыков прокатился с ними до угла Дворянской. По пути он разговорился с Тимофеем. Поблагодарил за помощь, оказанную Титусу, расспросил об учебе, о дальнейших планах на жизнь. Парень очень ему понравился: скромный, неглупый… Через пять минут Тимофей обмолвился, что мечтает стать учителем.

— Ну, это дело возможное, — поддержал его Алексей. — Вот тятенька твой согласится на мое предложение, и пошлем тебя в гимназию, в Кострому. А после нее и в университет поступишь.

Евлампий Рафаилович только крякнул и без нужды стегнул лошадь…

Когда Лыков вернулся домой, он уже точно знал, что за ним следили. Но следили, можно сказать, блестяще, высокопрофессионально. Опытный сыщик «хвост» засечь не сумел, а только почувствовал его. Что же это за люди такие? Улицы пусты, любого прохожего видно за версту…

Дома Алексея ожидало новое знакомство. Проходя мимо людской кухни, он обнаружил в ней двух незнакомых мужиков и девушку, по виду горничную. Все трое степенно и молча пили чай с белевской пастилой, вытирая пот платками. Мужикам было лет по тридцать. Крупные, с широкими плечами и похожие друг на друга, как братья. Вида оба серьезного и немного мрачного. Девушка при рассмотрении оказалась молодой и привлекательной, но с каким-то неприятным, почти змеиным взглядом. При появлении хозяина все трое встали и чопорно поклонились. Лыков ответил вежливым приветствием и прошел в гостиную.

Там его ожидала еще одна незнакомка. Барышня лет 23 с красивым точеным лицом, ярко-зелеными глазами и чувственными губами сидела в инвалидном кресле-каталке и с любопытством разглядывала вошедшего. Одета она была в модное элегантное платье покроя принцесс[37], с накинутыми поверху вологодскими кружевами. Выглядела незнакомка чрезвычайно эффектно, особенно для Варнавина.

— Так вот вы какой, Алексей Николаевич! — сказала она приятным певучим голосом. — Я вас по рассказам Вареньки совершенным Геркулесом представляла. А вы, оказывается, совсем обычный на вид.

— Здравствуйте, Полина Мефодиевна, — быстро нашелся сыщик. — А вы вот совсем такая, как Варя описывала: настоящая красавица. Очень рад знакомству.

По креслу-каталке он догадался, кто перед ним. Варенька в письмах сообщила ему, что познакомилась и быстро сошлась с дочерью богатого здешнего помещика Смецкого. У барышни была нелегкая судьба. Четыре года назад, катаясь верхом по пригородным дорогам, она попала в беду. Как потом оказалось, в двух верстах впереди нее мужики-сергачи вели на цепях прирученного медведя. Их не было даже видно за дальностью, но запах зверя остался и напугал лошадь. Она неожиданно разволновалась, прыгнула через канаву и понесла. Юная наездница оказалась на земле со сломанным позвоночником.