Дело Варнавинского маньяка

— Да где же он? — повторил вопрос исправник, тщетно вглядываясь в Ветлугу.

— Утоп, — пояснил начальству Щукин. — Мы его к берегу прижали, да он сдаваться не захотел. Предпочел смерть принять.

— А что за кровь на песке? Из вас никто не ранен?

— Это Алексей Николаич ему шею прострелил.

— Вовка наверное утонул? — все еще сомневался Бекорюков. — Вы это сами видели? Оба?

— Вернее не бывает, — успокоил его Лыков. — Мог сдаться, но не захотел. Понимал, паскуда, что его ждет. И хрен с ним!

— Пойдемте в шалаше пошарим, — предложил надзиратель. — Хорошо бы убедиться, что маниак именно он. Мало ли…

Так и оказалось. Когда полицейские подошли к шалашу, на ветке перед ним обнаружились бусы. Вырезанные из можжевельника, они были нанизаны на короткую нитку, рассчитанную на детскую шею.

— Не из дорогих поделка, — констатировал штабс-ротмистр, вертя находку в руках.

— Это отроковицы с улицы Мещанской, — догадался Иван Иванович. — Мать ее рассказывала — пропали дочкины бусы. Зачем же они Вовке спонадобились?

— Фетишизм, — блеснул ученым словечком коллежский асессор.

— В каком смысле? — удивился надзиратель.

— Ну, маньяки часто оставляют себе что-то от жертв, словно на память. Это их возбуждает.

— А…

— Ну, вот и финита, — выдохнул исправник, садясь у кострища на пенек. — Как говорят в народе: всему развяза. Отбегался, тварь. Жалко, живой не дался. Я бы его запер в одной комнате с родителями убитых им детей. Пусть бы потешились…

Алексей вдруг почувствовал, что ноги его сделались будто ватными, и опустился прямо на траву. Кончился маньяк! Теперь можно и с семейством наконец побыть. Еще более месяца осталось от отпуска.

Но никакого удовлетворения сыщик не чувствовал — только пустоту и усталость.

25. Оборотни

Весть о том, что злодей, убивавший детей, сгинул в Ветлуге, облетела город и окрестности мгновенно. Лыков, измученный и опустошенный, ночевал с семейством в Нефедьевской даче. Уже в десять часов утра, едва он успел умыться, прибыла в коляске Полина Мефодиевна. Оставив свою неизменную свиту в людской, она шумно вкатилась в гостиную и эмоционально поздравила сыщика с завершением розыска.

— Я знала, что наши доморощенные полицианты одни не справятся, — заявила барышня. — Если бы не ваш приезд сюда, не ваши усилия, этот кошмар продолжался бы еще долго. Спасибо вам от имени всех варнавинских жителей!

— В последнем эпизоде, избавившем нас от негодяя, как раз все исполнила местная полиция, — возразил Лыков. — Пристав Поливанов вспомнил про здешнего «короля Пето». Тот высказал догадку, оказавшуюся верной. Сыскной надзиратель Щукин безошибочно отыскал убежище маньяка. Исправник Бекорюков руководил всей операцией. Собственно моя роль свелась лишь к участию в загонной облаве.

— Вот напрасно вы себя принижаете, — обиделась Полина Мефодиевна. — Я же знаю все подробности. Именно вы оказались под выстрелами…

— Ой! — Варенька выронила чашку. — А мне он ничего такого не рассказывал. В Лешу стреляли?

— Сыщики молчаливый народ, — важно, со знанием дела ответила барышня. — Маньяк успел обнаружить облаву и напал первый. Но его пули прошли мимо. А ваш муж ответил, и так удачно, что угодил ему в шею. Тут маньяк понял, что дела его плохи, и стал удирать. Но Алексей Николаевич и надзиратель Щукин заранее перекрыли ему пути к бегству. Вот что значит опыт! Видя, что спастись невозможно, негодяй с отчаяния бросился в реку, где и нашел свой конец. И лишь после этого на берегу появился наш героический штабс-ротмистр. Руководивший операцией из кустов…

— Господи, какие страхи! — Варенька перекрестилась и смотрела на мужа в крайнем испуге. — В тебя, оказывается, стреляли! Тебя могли вчера убить. А я ничего не заподозрила, дура бесчувственная…

— Успокойся. Это разве стреляли! Пальнул он всего раз, и не в меня, а, скорее, в мою сторону. Пуля за версту пролетела. Полина Мефодиевна сгустила краски, это было совершенно не опасно.

Усилием воли Варенька взяла себя в руки и даже разлила чай, не пролив ни капли. Дальнейшая беседа прошла в спокойном русле. Смецкая пригласила соседей завтра на пирог из первой земляники и уехала. Но едва Алексей собрался с детьми на прогулку, как появился Поливанов. Поручик весь искрился весельем и привез еще одно приглашение.

— Алексей Николаевич! — торжественно объявил он. — Сегодня в четыре часа пополудни городской голова устраивает в трактире Островского торжественный обед. По случаю избавления Варнавина от маньяка. Будут лучшие люди города, в том числе наша «дворянская артель» в полном составе. Вы у нас один из главных героев, поэтому ваше присутствие обязательно! Варнавинцы хотят выразить вам свою благодарность.

Растроганный Лыков обещал непременно быть. Пришлось отложить прогулку и ехать в город за мундиром. Там паломничество продолжилось. Сначала появился Рукавицын и долго с чувством жал сыщику руку. Следом прибежал доктор Захарьин.

— Я верил в вас и не ошибся! — заявил он не без пафоса. — Собаке собачья смерть, а вам, Алексей Николаевич, слава и почет.