Дело вдовы Леруж

Временами, когда он находился вдали от обольстительницы, к нему возвращался рассудок, и в минуты просветления он говорил себе: «Она не любит меня, она мною играет!» Однако верность пустила у него в сердце столь глубокие корни, что вырвать их он не мог. Ноэль безмерно ревновал, но удерживался от напрасных проявлений этого чувства. Веские причины сомневаться в верности любовницы бывали у него не раз, и все же ему всегда не хватало смелости высказать открыто свои подозрения. «Если я окажусь прав, — думал он, — придется либо уйти от нее, либо принимать все как есть». Мысль о том, чтобы бросить Жюльетту, повергала его в ужас; он чувствовал: страсть его столь раболепна, что ради нее он примет любые унижения.

Горничная довольно долго расставляла чайные принадлежности, и Ноэль успел тем временем собраться с мыслями. Он смотрел на Жюльетту, и гнев его улетучивался. Адвокат даже начал спрашивать себя, не слишком ли он был с нею резок.

Когда Шарлотта ушла, он сел рядом с любовницей на диван и обнял ее.

— Что-то ты сегодня сердита, — сказал он ласково. — Если я в чем-то и провинился, ты меня уже наказала. Поцелуй меня и помиримся.

Жюльетта раздраженно оттолкнула его и холодно промолвила:

— Оставьте меня. Сколько раз вам повторять: я сегодня плохо себя чувствую.

— Плохо себя чувствуешь, друг мой? Что с тобою? — спросил адвокат. Хочешь, я пошлю за врачом?

— Не утруждайтесь. Я знаю, что у меня за болезнь: это скука. Вы вовсе не тот врач, который мне нужен.

Ноэль с унылым видом встал и сел за чайный стол напротив любовницы. Его покорность говорила о том, насколько он привык к таким грубым отказам. Жюльетта обходилась с ним дурно, а он все возвращался, словно несчастный пес, который целыми днями ждет, когда на его ласки обратят внимание. А ведь он слыл суровым, вспыльчивым, своенравным! И в сущности, это так и было.

— Последние месяцы вы часто говорите, что я вам наскучил, — продолжал он. — Что же мне для вас сделать?

— Ничего.

— Ну, а все-таки?

— У меня теперь не жизнь, а сплошная зевота, — ответила молодая женщина, — и вовсе не по моей вине. Думаете, быть вашей любовницей весело? Да посмотрите вы на себя! Есть ли на свете создание более печальное и унылое, чем вы, более беспокойное, подозрительное, да вдобавок еще и постыдно ревнивое.

— Вы так встречаете меня, — отважился вставить Ноэль, — что и впрямь пропадет всякая охота радоваться и откровенничать. К тому же где любовь, там и опасения.

— Хорошенькое дело! Тогда нужно подыскать женщину по себе, по своей мерке, запереть ее в подвале и выпускать раз в день, после обеда, на десерт вместе с шампанским — чтобы поразвлечься.

— Лучше бы мне вовсе не приходить, — пробормотал адвокат.

— Ну конечно! А я сиди здесь одна и утешайся сигаркой да какими-то книжонками, от которых только спать хочется! Ну что это за жизнь — торчать безвылазно дома?

— Так живут все порядочные женщины, которых я знаю, — сухо ответил адвокат.

— Благодарю! В таком случае я, по счастью, не отношусь к порядочным женщинам, и мне надоело жить взаперти и любоваться лишь вашей физиономией, словно жене какого-нибудь турка.

— Это вы-то живете взаперти?

— Разумеется, — продолжала Жюльетта все более едко. — Скажите, вы хоть когда-нибудь приводили сюда своих приятелей? Нет, вы изволите меня прятать. Когда вы предлагали мне пойти прогуляться? Никогда: ваше достоинство может пострадать, если вас увидят вместе со мною. У меня есть карета: часто ли мы в ней катались? Да и то вы опускали занавески. Я выезжаю одна, гуляю одна…

— Старая песня, — прервал Ноэль, которым опять начал овладевать гнев, — без конца одни и те же беспричинные оскорбления. Будто вы не знаете, почему все так.

— Мне прекрасно известно, — гнула свое молодая женщина, — что вы стыдитесь меня. Однако я знаю людей и познатнее вас, которые не стесняются своих любовниц. Вы изволите бояться, что я запятнаю прекрасное имя Жерди, а между тем отпрыски самых знатных фамилий не боятся показаться в ложе в обществе кокоток.

На этот раз к большому удовольствию г-жи Шаффур Ноэль взбесился.

— Хватит упреков! — воскликнул он, вскочив. — Если я скрываю наши отношения, то лишь потому, что это необходимо. На что вы жалуетесь? Я предоставил вам свободу, и вы пользуетесь ею столь широко, что я понятия не имею о вашем времяпрепровождении. Вы мне пеняете на пустоту, которую я создал вокруг вас? А кто виноват? Разве это мне наскучила покойная и скромная жизнь? Мои друзья могли бы прийти в пристойную зажиточную квартиру, но как я приглашу их сюда? Увидев вашу роскошь, это бесстыдное свидетельство моего безрассудства, они тут же зададут себе вопрос, откуда у меня столько денег?