Дело всей жизни. Неопубликованное

Г. К. Жукова и меня несколько раз вызывали в Москву. Много раз Верховный Главнокомандующий говорил с нами об отдельных деталях и по телефону. При этом Сталин нередко ссылался на свои переговоры по этим вопросам с командующими войсками фронтов, особенно с К. К. Рокоссовским. Когда шли операции по освобождению Правобережной Украины и Крыма, Сталин напоминал мне о необходимости во что бы то ни стало закончить их в апреле, чтобы в мае полностью переключиться на подготовку Белорусской операции. В начале апреля в одном из разговоров он сообщил мне, что склонен, вопреки возражениям командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова, снова разделить этот фронт на два, оставить за Ленинградским фронтом к югу от Финского залива нарвское направление (примерно до Гдова), а южнее, на псковско-валгском направлении, создать 3-й Прибалтийский фронт, передав ему из Ленинградского 3 армии. Тогда же он поставил мне и другой вопрос, который обсуждался в Ставке, – о разделении Западного фронта, о чем я уже говорил выше. Словом, Верховный постоянно обращал наше внимание на подготовку этой операции. Заранее был решен вопрос и о назначении командующих Белорусскими фронтами.

Помню, Сталин спросил меня, кого бы я мог рекомендовать на должность командующего 3-м Белорусским фронтом. Я сказал, что по всем вопросам, связанным с Белорусской операцией, мы неоднократно говорили с Антоновым. В качестве командующего 3-м Белорусским я порекомендовал кандидатуру генерал-полковника И. Д. Черняховского. Помню и другую беседу того времени.

4-й Украинский фронт готовился тогда к штурму Сапун-горы и взятию Севастополя. Сталин поинтересовался, какие войска этого фронта можно будет взять после освобождения Севастополя на усиление фронтов белорусского направления. По нашему с А. И. Антоновым мнению, фронтовое управление и 2 армии (2-ю гвардейскую и 51-ю) можно было вывести в резерв Ставки, причем обязательно на территорию Белоруссии. Из них одну разместить восточнее Витебска, для усиления правого крыла создаваемой там группировки.

Сталин не возражал и приказал мне еще раз обсудить эти вопросы с Антоновым, после чего окончательно согласовать со Ставкой предложения Генерального штаба. Попросил также сообщить свои предложения о начальниках штабов создаваемых на белорусском направлении фронтов, и наметить из состава войск 4-го Украинского фронта известный мне и наиболее опытный высший командный состав, который полезно будет использовать при проведении Белорусской операции. Обдумав это, я несколько позднее назвал двух командармов – Г. Ф. Захарова и Я. Г. Крейзера, а из командиров корпусов – А. А. Лучинского, П. К. Кошевого и ряд других командиров. Данные рекомендации тоже не пропали даром. Захаров стал командовать после И. Е. Петрова 2-м Белорусским фронтом; Крейзер – опять 51-й армией, во главе которой он с июля участвовал в развитии Белорусской операции; Лучинский с 28-й армией участвовал в развитии Бобруйской операции; Кошевой командовал во время освобождения Белоруссии 71-м стрелковым корпусом и т. д.

В первой половине апреля 1944 года Генеральный штаб с разрешения Верховного Главнокомандующего запросил мнение командующих соответствующими фронтами о летней кампании и проведении Белорусской операции. С 17 по 19 апреля Ставка дала фронтам Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений директивы перейти к местной обороне и созданию оборонительных рубежей. В директивах указывалось, что мероприятие это временное, направленное на подготовку войск к последующим активным действиям. 2-й и 3-й Украинские фронты получили аналогичные директивы 6 мая.

20 мая разработанный Генштабом план Белорусской операции был представлен Верховному Главнокомандующему. Вскоре он был рассмотрен в Ставке с участием некоторых командующих и членов военных советов фронтов. В ближайшие же дни Генштаб должен был представить уточненный план на окончательное утверждение в Ставку. Вместе с Г. К. Жуковым и А. И. Антоновым я неоднократно бывал в те дни у Верховного Главнокомандующего. Каждый раз во время этих встреч мы возвращались к обсуждению деталей плана и проведения Белорусской операции, получившей наименование «Багратион». Тогда же всесторонне был рассмотрен вопрос о готовности Ленинградского фронта к проведению в начале июня наступательной операции на Карельском перешейке и план операции Карельского фронта в Южной Карелии, которая должна была начаться через несколько дней после операции Ленинградского фронта.