Дело, взорвавшее СССР

Как уже говорилось, кампанию по замене первых секретарей среднеазиатских республик Москва начала с Туркмении: в декабре 1958 года к ее руководству был приведен Джума Караев. Следующим в списке должен был стать Узбекистан, куда кампания должна была докатиться спустя три месяца — в марте 1959 года. Республиканская элита, естественно, об этом была прекрасно осведомлена, тайной для нее был только один вопрос: кто именно станет новым хозяином республики. Хотя выбор кандидатур был, в общем-то, не особенно и обширен.

В число главных претендентов входили два человека: президент Узбекистана Шараф Рашидов («самаркандец»), который, как мы помним, еще полтора года назад (в 57-м) баллотировался на этот пост, но в итоге проиграл Сабиру Камалову, и 1-й секретарь Самаркандского обкома Ариф Алимов («ташкентец»). Учитывая, что последний 1-й секретарь был представителем «ташкентского» клана и в глазах Центра себя дискредитировал, можно было предположить, что больше всего шансов у Рашидова. Между тем в первой половине февраля 1959 года Рашидов отправился в Москву. Как выяснится, это будет его последняя поездка в столицу в ранге президента Узбекистана. Привела же его туда служебная необходимость. Во-первых, он присутствовал на открытии Третьей декады литературы и искусства Узбекистана, которую почтили своим присутствием Н. Хрущев, а также 1-й заместитель Председателя Совета Министров СССР А. Микоян и секретари ЦК КПСС А. Аристов и Е. Фурцева. Во-вторых, 23 февраля Рашидов в качестве заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР участвовал во встрече Хрущева с премьер-министром Великобритании Гарольдом Макмилланом. Декада продлилась до 24 февраля: в тот день в Большом театре состоялся заключительный концерт, который вновь посетили Хрущев и Рашидов. Сразу после завершения декады Рашидов вернулся на родину, а спустя три недели был избран на пост 1-го секретаря ЦК КП Узбекистана.

В годы горбачевской перестройки, когда союзная элита начала процесс дискредитации Рашидова, на авансцену пропагандистской кампании был вытянут миф о том, что он попал на пост руководителя Узбекистана случайно. Творцами этого мифа были два известных узбекских писателя: Камиль Икрамов (сын Акмаля Икрамова, который был главой Узбекистана в сталинские годы и который был репрессирован в 37-м) и Тимур Пулатов. Причем отметим, что первый одно время (в конце 60-х, о чем речь еще пойдет ниже) находился в контрах с Рашидовым, не сойдясь с ним во взглядах на литературные процессы, происходившие в республике, однако спустя десятилетие изменил свои взгляды и в октябре 1979 года написал Рашидову длинное письмо, где были следующие строчки: «Всякий раз я испытываю наплыв счастья, сознавая, что невероятно трудное дело, начатое моим отцом, вот уже столько лет находится в Ваших удивительно добрых и в то же время могучих руках. Это сочетание благословенно!..»

Не пройдет и десяти лет, как К. Икрамов станет говорить о Рашидове уже совершенно иные слова — оскорбительные. И начнется все именно со статьи в «Литературной газете» за июнь 87-го, где писатель распространит миф о случайности избрания Рашидова на пост 1-го секретаря ЦК КП Узбекистана. Отметим, что Икрамов и Пулатов в своих рассказах ссылаются на слова одного и того же человека — бывшего члена Бюро ЦК КП Узбекистана Расула Гуламова — но правдивей их версии от этого почему не выглядят. Судите сами.

10 июня 1987 года в «Литературной газете» К. Икрамов поведал следующее: «В 1959 году, будучи членом Бюро ЦК Компартии Узбекистана, Расул Гуламович возражал против избрания Рашидова на пост первого секретаря, и его точку зрения разделяла ровно половина состава Бюро. Небывало долгим было то заседание. Советовались с Москвой, расходились, снова сходились и снова спорили. Сомнения в кандидатуре были серьезные, но… Рашидова избрали. Большинством в один голос. И этот голос подал он сам…»

А теперь послушаем рассказ Т. Пулатова, который был опубликован ровно через год после икрамовского — в июле 1988 года — в другом рупоре либерал-перестроечной прессы — журнале «Огонек» (№ 29). Цитирую: «В том, что именно Рашидов, а не кто другой, более достойный, занял пост первого секретаря ЦК Компартии республики, сыграла роль случайность. Активный участник тогдашних событий, старый большевик Р. Г. Гуламов рассказывал мне, что, когда на Бюро ЦК решался вопрос, кто будет первым секретарем, голоса разделились поровну «за» и «против» Рашидова. Уже была объявлена дата Пленума ЦК, а члены Бюро все продолжали спорить. Тогда, согласно легенде (почему легенде, если писатель строит свой рассказ на словах реального участника событий — Гуламова? — Ф.Р.) представители ЦК КПСС, приехавшие в Ташкент, позвонили Н. С. Хрущеву: «Узбекские товарищи никак не могут договориться». «А кто там в списке кандидатур?» — спросил Н. С. Хрущев. Ему прочитали список. «Я из них только Рашидова знаю. Были вместе в Индии», — сказал Н. С. Хрущев, и эта его фраза, переданная членам Бюро ЦК, и решила исход голосования в пользу Рашидова…»