Дело закрыто

— Что слышал. Сейчас расскажу. — И, неожиданно отклоняясь от темы, воскликнула: — Ой! Надеюсь, молодой человек, который дал мне велосипед напрокат, не подумает, будто я его украла, потому что он такой безобидный, и мне совсем не хотелось бы, чтобы он так обо мне думал.

— Не волнуйся. Я договорился в гостинице. Ему передадут, куда выслать счет. Так что не отвлекайся и рассказывай, что было дальше.

Хилари поежилась.

— А дальше был сплошной ужас. Какой-то нескончаемый вязкий кошмар. Я все надеялась, что проснусь, да какое там! В общем, мне удалось узнать, что Мерсеры ночевали в Ледлингтоне и хозяйка выгнала их на улицу, потому что миссис Мерсер кричала во сне. А девушка из молочной сказала, что они, скорее всего, сняли какой-то коттедж близ Ледстоу, так что сначала я обошла всех агентов по продаже недвижимости и, ничего у них не узнав, направилась по этой мерзкой дороге прямиком в Ледстоу, наведываясь в каждый встречный коттедж. Все шло как по маслу, только вот миссис Мерсер ни в одном из них не было. К тому времени, когда я добралась до Ледстоу, я так вымоталась, будто переворошила чуть не целое поле стогов сена, пытаясь отыскать в них иголку, и, поскольку дело шло к вечеру, заглянула в сельскую гостиницу выпить чаю, и когда открывала уже дверь, чтобы уходить, увидела, что по коридору, точно привидение, бродит Мерсер.

— Хилари! — В голосе Генри сквозило явное недоверие.

— Честное слово, милый. Я, конечно, тут же юркнула обратно в комнату, позвонила, расплатилась по счету и стала потихоньку оттуда выбираться. И я почти уже выбралась и как раз открывала наружную дверь, когда в коридоре снова появился Мерсер, и думаю, он меня видел.

— Почему ты так думаешь? — заинтересовался Генри.

— Из-за того, что случилось после.

— А что случилось после?

— Ну, на дороге было темно, хоть глаз выколи, и всюду туман, так что мне все время приходилось слезать с велосипеда и идти пешком, а это, согласись, не самый быстрый способ передвижения. Причем каждый раз, как я слезала с велосипеда, у меня появлялось совершенно кошмарное ощущение, будто что-то крадется за мной в тумане и вот-вот схватит.

Они помолчали.

— Чушь! — громко и уверенно заявил наконец Генри.

— Генри, ничего, если я возьму тебя за руку? — напротив очень робко и неуверенно спросила Хилари.

Генри нагнулся вперед, подхватил Хилари и, усадив ее себе на колени, обнял и принялся укачивать, точно маленького ребенка.

— Самая — настоящая — маленькая — глупая — дурочка!

— Хм, — проговорила Хилари, чувствуя себя, впрочем, гораздо лучше.

— Можешь продолжать, — благосклонно разрешил Генри.

Хилари положила голову ему на плечо и продолжила:

— В этом не было ровным счетом ничего смешного. Это было ужасно. Наверное, вот точно так чувствует себя собака, заблудившаяся в человеческом кошмаре. И как раз когда у меня совсем уже начали сдавать нервы, сзади появилась машина, и я только чудом успела вырулить к обочине и спрыгнуть. Понимаешь, сначала она ехала очень медленно, и я даже подумала, что смогу удержаться за ней до самого Ледлингтона, а потом, видно, они заметили меня и попытались сбить.

— Глупости! — сказал Генри, прижимая ее к себе.

— Нет, — грустно и тихо сказала Хилари.

— Они не могли!

— Они это сделали! Я прыгнула, ударилась головой и, похоже, на какое-то время отключилась, потому что, когда я пришла в себя, меня куда-то несли и один из них сказал, что я только оглушена, и надо поторопиться, пока я не очнулась. А потом… О Генри! Они уложили меня на дорогу перед машиной, сели в нее и хотели меня переехать!

Генри словно окаменел. Но, хотя вся эта история и дорого обошлась его нервам, разум его был непоколебим: «Этого просто не может быть. Она упала в тумане и ударилась головой. Остальное — если не все — ей приснилось».

Хилари беспокойно зашевелилась. Она откинула голову и внимательно рассмотрела профиль Генри — мужественный и спокойный — отчетливо вырисовывавшийся в свете ночника. Она тихонько вздохнула.

— Ты мне не веришь.

Для Генри это и впрямь было тяжеловато. Меньше всего на свете ему хотелось начинать сейчас новую ссору, но природа наделила его даром, который с таким негодованием вернул Королеве фей Томас Рифмач [8], — языком, не способным лгать.

Спасибо, конечно, за щедрый дар,

Усмехнулся Томас Рифмач.

Пощечины женщин я еще и стерпел бы,

Но королевские отвесит палач.

Дар, что и говорить, исключительно стеснительный и неприятный. Вины Генри здесь не было — он его не просил. Больше того, он и сам находил его крайне обременительным, особенно в том, что касалось его отношений с женщинами. Поэтому лучшим, чем он мог ответить на вздох Хилари и ее «Ты мне не веришь», было молчание.

Хилари вздохнула еще раз и снова положила голову ему на плечо.

— Значит, не веришь. Не понимаю, как ты хочешь на мне жениться, если не веришь ни единому моему слову.

Генри поцеловал ее, что было проще всего и ни к чему не обязывало. Освободившись, Хилари добавила: