Дело закрыто

«Значит, вы продаете показания? — удивилась во сне Хилари. — А я и не знала, что это разрешено». «Может, и нет, — ответила миссис Мерсер. — Но я свои продала». «А за сколько?» — спросила Хилари, и миссис Мерсер ответила: «Я получила за них то, ради чего продала бы и душу». Потом она всхлипнула, расплакалась и запричитала: «Но я продешевила. Я продешевила, мисс Хилари Кэрью!», и тут же откуда-то появился мистер Мерсер в форме железнодорожного контролера, только при этом он был еще и заведующим магазином. Он вытащил из кармана брюк хлебный нож и громко и сердито закричал: «Оплаченный товар возврату не подлежит!». Этот нож так испугал Хилари, что она бросилась бежать со всех ног — сначала по коридорам поезда, потом по Фулхэм-роуд — и уже подбегала к дверям антикварной лавки Генри, когда ее сбил огромный автомобиль, и она проснулась.

Глава 26

Генри позвонил в четверть десятого утра — время, выбранное с таким расчетом, чтобы Марион уж точно не оказалось дома. Хилари, которую звонок застал за уборкой постели, плечом прижала трубку к уху и показала камину язык.

— Хилари, — начал Генри на другом конце линии.

— Слава богу, это ты!

— А что, ты ждала кого-то другого?

Хилари засмеялась.

— Милый, если бы ты знал, как я рада слышать твой голос — я имею в виду, мужской голос. Мне с самого утра не переставая названивают одни женщины.

— И что говорят?

— Сначала Элиза тетушки Эмелин позвонила сообщить, что она слегла с простудой — тетушка Эмелин, конечно, потому что Элиза всяких там простуд не одобряет, — а как раз сегодня она должна была участвовать в благотворительной распродаже для Общества Детских Слюнявчиков или чего-то такого — ты же знаешь тетушку Эмелин, — и, поскольку Элиза не одобряет всяких там обществ, детей и слюнявчиков…

— Хилари, что ты несешь?

— О Генри! Это было ужасно. Тетя Эмелин хотела, чтобы я — я, Генри! — ее подменила и отправилась торговать чем-то на благотворительном базаре этого дурацкого общества. Я тут же сказала Элизе: «Вот как женщина женщине: ты бы на моем месте пошла?», а она закашлялась и сказала, что никогда не одобряла всякие там базары, и мисс Кэрью это прекрасно знает, почему и просит меня. А я сказала: «Ни за что» — и повесила трубку. И что ты думаешь? Не прошло и минуты, как мне звонит секретарь Детских Слюнявчиков и благодарит за то, что я так любезно согласилась подменить мисс Кэрью, а еще через пару минут звонит девушка с очень серьезным голосом и говорит, что раз мы будем стоять с ней за одним лотком, ей хотелось бы обсудить…

— Хилари, заткнись! Мне нужно с тобой поговорить.

— Я пыталась им втолковать, что никуда не пойду, да какое там! Казалось, они просто меня не слышат. Эти устроители благотворительных базаров все такие: если уж они в тебя вцепились, живым не отпустят. С удовольствием поговорю с тобой, милый. О чем конкретно ты хотел побеседовать?

— О том, что я срочно жду тебя по адресу: Вест-Лихемстрит, Монтэгю Меншинс, квартира пятнадцать.

— Если это благотворительный базар, я никогда в жизни больше не буду с тобой разговаривать.

— Нет. Не прикидывайся дурочкой. Я встречу тебя на месте. И возьми такси — за мой счет, конечно.

Хилари была приятно заинтригована. Кроме того, ей не часто удавалось прокатиться на такси, а она их очень любила. Больше всего ей нравилось нахальство, с которым они втискиваются между другими машинами и подрезают их так, словно находятся на дороге одни. Она выглянула в окно и обнаружила, что на улице стоит восхитительная погода: в самый раз солнца, чтобы немного позолотить туман, и в самый раз тумана, чтобы придать кирпичу, извести, камню и штукатурке ту иллюзорность и очарование, которые так любил изображать Тернер [10]. Хилари радовалось предстоящей встрече с Генри, и радовалась, как настоящему приключению, этой поездке в неизвестность — потому что слова «Монтэгю Меншинс» не говорили ей ровным счетом ничего. Особое удовольствие доставляла мысль, что, происходи это все в книжке, а не в реальной жизни, голос Генри в телефонной трубке обязательно оказался бы не его, и, едва ступив за порог квартиры номер пятнадцать, она моментально была бы схвачена, оглушена, накачана наркотиками и уложена с кляпом во рту в сыром и темном углу. Она тут же дала себе слово не заходить в этот страшный дом без Генри. Тем более что процедура с кляпом всегда казалась ей чудовищно неприятной. Она твердо решила, что, если Генри не будет ждать ее на пороге, в этом доме ей делать нечего. Лучше уж благотворительный базар с Детскими Слюнявчиками, чем Бандитское Логово с кляпами и смертоносными инъекциями. С другой стороны, кто, интересно, будет платить тогда за такси?

Генри ждал ее на пороге. Они вошли в дом и поднялись на лифте, причем все это время оба не умолкали ни на минуту, потому что Генри пытался объяснить, кто такая мисс Мод Силвер, а Хилари рассказывала, что бы она сделала, окажись в Бандитском Логове.

— Я не хотел нанимать женщину, но Чарлз Морей сказал…

— И я твердо решила…

— В ней есть что-то такое внушительное. Она выяснила…

— Потому что если бы это оказался не ты…